Здание для Пятого рабочего отделения вообще не стали строить. Под него приспособили овощехранилище. Картошку и прочие овощи вывезли, в помещении поселили «пациентов». Там устроили четыре темные и холодные камеры, промерзавшие настолько, что зэкам даже разрешали сидеть в камерах в бушлатах. В Пятое отделение поселили заключенных-строителей, работавших на стройке нового трехэтажного корпуса, примыкавшего к корпусу СИЗО.

В новом корпусе разместилось сразу все: и швейный цех, и столярная мастерская, колотившая гробы, и помещения для санитаров СПБ, и Шестое рабочее отделение. Возведенное руками заключенных, здание построено было из рук вон плохо. Зэки все делали халтурно. Кирпичи клали на промерзший цемент, засыпали пространство между стенами строительным мусором вместо глинозема, стены получались кривыми, а полы неровными.

Егор Волков, работавший на стройке, вспоминал, как предупреждал бригадира Кулеша: «Зимой все стены промерзнут, будет как на Северном полюсе». Кулеш отвечал: «Если закончим в срок, то уйдем на следующую комиссию. Тут надо о себе думать». Кулеш и вправду в следующую комиссию ушел — после чего еще три раза возвращался в СПБ в те самые промерзающие камеры, которые сам и строил, — чем отработал свою карму сполна.

Начальство на эту халтуру смотрело сквозь пальцы. Еще хуже получилось при строительстве Седьмого и Восьмого отделений. Их приклеили вплотную к главному корпусу, причем пристройку сделали трехэтажной, но по высоте она оказалась почти вровень с двухэтажным старым корпусом. Это удалось за счет простого фокуса: потолки там сделали гораздо ниже, чем положено по строительным стандартам.

Восьмое отделение оказалось наихудшим. Летом в его камерах было нечем дышать, зимой за ночь пар замерзал на потолке и, оттаяв утром, капал вниз на людей и в миски с супом (ели, накрывшись бушлатами с головой — тогда капель хоть не попадала в миски). Как и в Пятом отделении, зимой там спали под бушлатами поверх одеял, утром в камере стоял громкий кашель — зэки были насквозь простужены.

На этом расширение СПБ закончилось, ибо больше расширяться стало некуда. С одной стороны была улица, с другой — военная база. Зэков начали напихивать в камеры до предела, а то и сверх.

Ко дню моего прибытия в СПБ там сидело уже более семисот заключенных. Чуть больше половины «контингента» прибывало из СИЗО. Больше трети привезли в СПБ из лагерных психбольниц — где они оказались, досыта отведав всех прелестей ГУЛАГа и потеряв в результате рассудок. Это были самые несчастные люди: многие из них уже почти досидели свои срока — но после прибытия в СПБ «срок» обнулялся. В СПБ он был «резиновый», так что многие на три — четыре года пересидели свои срока по приговору суда. Еще кого-то переводили, минуя СИЗО, прямо из обычных психбольниц.