— Если ты будешь вторить, — улыбнулся Борис, — я подчиняюсь. Ты у нас сегодня повелительница.

Борис достал из шифоньера увесистый футляр, извлек из него отливающий перламутровой отделкой немецкий трофейный аккордеон. Тетя Аня поставила стул на то место, где танцевали Ирочка и Митька. Борис привычно сел на стул, устроив на коленях аккордеон. У брата за спиной встала покрасневшая от волнения Леночка. Правда, может быть, она сделалась такой красной из-за того, что так и не сняла плиссированное коричневое платье и белую пуховую кофточку. Леночка провела рукой по голове Бориса. Он улыбнулся, растянул аккордеон, ловко пробежал пальцами по клавишам. Прозвучала знакомая мелодия, и слепой запел:

Сестра вторила ему, не произнося слов. Ее нежное певучее сопрано было как бы небесным фоном, на котором ясно и волнующе поднимался и уходил вниз действительно необыкновенно красивый баритон слепого. Борис пел прочувствованно. Голос его то вздымался до свиста лесного ветра, то грохотал, подобно снарядным разрывам. И, как нежный плеск тихого лесного ручейка, пение Бориса сопровождало девичье сопрано:

Сопрано одиноко повисло в тишине. Борис вдруг умолк, и в руках у него затих аккордеон. Слепой напрягся, по-птичьи вытянув шею. Вот и голос Леночки прервался. Она стояла, положив руки на плечи брату. На лице у нее было недоумение. И все притихли, удивленно глядя на Бориса. Было слышно, как во дворе орут пацаны и громко ссорятся женщины.

А Борис все вытягивал и вытягивал шею. Можно было подумать, он отрывается от стула, увлекаемый гипнотической силой. И только слабенькие руки сестренки удерживают его. И вдруг мы услышали бойкий стук каблучков. Он приближался, приближался, делаясь веселее и звонче.

На пороге комнаты возникла Люся. В ярко-розовом платье с пышными короткими рукавчиками, загорелая и напряженно, я заметил, улыбающаяся, она обвела взглядом всех, кто был в комнате, и с наигранным простодушием выговорила:

— Кажется, я в самый раз, — процокала каблучками к виновнице торжества и подала ей картонную коробочку. — Это от меня. Возьми. Приличные духи. Дай, Леночка, я тебя поцелую!

Именинница растерялась. Она тяжело отступила на шаг, пошатнувшись. Но удержала равновесие. И вот уже лицо ее приняло пунцовую окраску, губы задвигались, не находя уместного положения. Люся будто не замечала этого. Полная, в ярком платье с открытой чуть ли не до груди, шеей, она стояла рядом с тоненькой, покрасневшей беспомощно Леночкой и без тени смущения протягивала свой подарок.

— Поздравляю тебя, моя милая. Возьми, возьми. Это от чистого сердца. Клянусь своим здоровьем, желаю тебя видеть счастливой. Так ты позволишь поцеловать тебя? — Она поставила подарок на подоконник и протянула руки к Леночке. — Ну что же ты? Клянусь, от чистого сердца…