Митька между тем закурил еще одну и заговорил опять:

— Ума не приложу, как жить стану без вас. Так привык по госпиталям канителиться, что и не придумаю, чего со мной дома-то будет. Хотя чего ж… люди и по деревням после госпиталей разъезжаются. Живут, вроде как не помирают. Лучше иных-прочих я, что ль? Авось привыкну. Верно, привыкну. Об одном лишь тосковать стану — вас не будет. Как без тебя, Славка, жить стану? Ума не приложу, как это утречком не забегу к тебе в палату, не справлюсь, как спал-ночевал. Прикидываю все, чего тебя ждет, как повязку сымут. — Митька кивнул на потемневшую от пыли ляльку из бинта и ваты на моей культе. — Чудно! Не увижу, как станешь ты учиться ложку держать, авось потихоньку наловчишься писать. И уезжать вроде как нельзя, и оставаться никак невозможно… — Митька задумался, вздохнул и попросил: — Ты-то хоть письма пиши. В твоем портмонете адрес я оставил. Покуда сам не наловчишься, в библиотеку к ней вот заходи. Ленка помогнет написать. Помогаешь ведь, а? — спросил он у Леночки. Она в ответ улыбнулась и согласно кивнула: конечно, помогу. Митька вдруг засмеялся: — Ладно, девка. Вот еще чего скажу тебе. Отойдем-ка в сторонку. Разговор короткий. Славка, ты ничего, а?

Митька и Леночка остановились у зеленой дощатой будки. Там, наверное, когда-то торговали мороженым. А сейчас будка была закрыта намертво щитом из досок, прижатым заржавленной металлической рейкой, на конце которой висел замок.

Леночка стояла лицом ко мне и внимательно слушала Митьку. Вот она засмеялась и кивнула головой. Митька безбоязненно положил руку на ее плечо. Она не отстранилась. А Митька, продолжая свои разглагольствования, так и не убирал руки с Леночкиного плеча. Я смотрел на него с невольной завистью. Мне, наверное, никогда в жизни не научиться так свободно держаться с девушками. Как давно я знаю Леночку, сколько времени провел с ней наедине. А ни разу не прикоснулся…

Наконец Леночка и Митька отошли от зеленой будки. Направляясь ко мне, они все говорили и говорили. А приблизились — замолчали. И я неловко усмехнулся:

— Нашли общий язык?

— Мы-то? — С Митьки все как с гуся вода. — Нам с ней чего не договориться? Она девка понятливая. Да и я мужик с соображением. Я уж ежели… — Митька умолк, потому что шум на перроне вдруг усилился, сделался оглушительным. Из-за будочки стрелочника выполз паровоз — красная звезда на носу, черный дым над трубой — и стал быстро увеличиваться в размерах. Митька заторопился: — Бежать мне надо, Славка. — В левой руке у него уже был пузатый фанерный чемодан. — Пойду.