— «Немедленно»! Ишь ты, «немедленно»! — Митька был погружен в свои мысли и не заметил, как поскучнел его друг. — А билеты на поезд раздобыть как?

— Это я беру на себя. Пройду без очереди…

— Больной Горелов! — Кто это? Славка оглянулся и увидел Ирочку. Зубной врач Погребная на днях обратила внимание, что у него сломан передний зуб, и еще до встречи у Леночки затащила его в свой стоматологический кабинет. — Больной Горелов! — повторила она, смеясь и глядя не на него, а на Митьку. — Я вас давно жду. А вы, больной Дмитрий Федосов, не желаете ли встретиться с доктором Погребной?

— Я-то? — Митька как будто повеселел, хотя глаза его оставались опечаленными. — Я не перестаю думать о вас, Ирина Александровна. — Она ушла, а Митька сообщил Славке: — В жены мне набивается. Вроде как подхожу я ей. Квартира у ней тут имеется. Хорошая, говорит, квартира. Жениться, что ль? — Митька засмеялся и тотчас опять сделался грустным. — Больно надо! Домой бы без промедления попасть, Славка.

— Завтра пойдем за билетом, — пообещал Славка и двинул к Ирине Александровне Погребной в стоматологический кабинет.

Она, стоя в двери кабинета, помахала рукой Митьке.

Черт его знает, откуда столько народу набралось у предварительных железнодорожных касс? Нормальные люди как будто ведут оседлый образ жизни, из кого же состоит эта злобно орущая людская масса, готовая смести и растоптать все на своем пути? Куда они все одновременно собрались ехать?

Мы с Митькой с трудом пробиваемся к двери, от которой чуть ли не на квартал протянулась очередь, и-останавливаемся в панике. Надеяться не на что. Потные лица, оскаленные, разинутые в крике рты, мелькающие над толпой руки — очередь кажется огромным разъяренным удавом. Не подходи — гибель!

Я и не рад, что навязался Митьке в помощники. Разве для кого-нибудь здесь имеет значение, что мы инвалиды-фронтовики? Очередь ревет, грозно машет десятками рук…

— Айда отсюда! — Митька тянет меня за халат. — Хоть нолевая группа у тебя будет, никто не поглядит. Затопчут.

— Подожди! — Я замечаю милиционера. Небольшого роста, широкий в плечах, с тоненькой полоской усов на багровом потном лице, милиционер движется вдоль беснующейся очереди, и под его взглядом рев глохнет. — Пошли к нему.

Я стараюсь держаться за Митькиной спиной, укрываю забинтованную культю. Случайно ударят — пропала «рука Крукенберга»… Но как только милиционер оказывается рядом, я демонстративно начинаю вытирать повязкой пот со лба.

— Товарищ начальник! — окликаю его. — Товарищ!..

— Зачем, да, «товарищ начальник»? — На меня уставились блестящие черные глаза. Лицо «товарища начальника» в полосках, оставленных струйками пота, выглядит так, будто его только что окунали в кипяток. — Слушай, что надо?