— Вот ты говоришь: «мой выбор». Тебя с детства приучали к самостоятельности, к принятию решений или всё это было интуитивно?

— Это генетически.

— То есть?

— Мне рассказывали родители, что я начал рано ходить, рано говорить — всё делал рано. Когда мне было восемь лет, я сам через весь город передвигался из одного района Белграда в другой. Это если представить, как кто-то в Измайлово сел в метро, приехал в район Тверской, пересел на трамвай или троллейбус и поехал дальше — в школу, а потом оттуда вернулся сам домой.

— Это была вынужденная ситуация?

— Наверное, да. Родители были разведены, я жил с мамой, мама работала в школе, и иногда так случалось, что некому было меня отвезти. А сам я чувствовал, что могу быть самостоятельным. Хотя район, в котором мы жили, был криминальным: там можно было голову потерять за кроссовки. Но в 90-е небезопасно было везде: мой друг в 13 лет погиб около школы — наркоманы на машине просто его сбили, когда он стоял на тротуаре.

— К счастью, тебя все эти драмы не коснулись.

— Они, действительно, на меня не повлияли. У нас ведь и бомбежка была в 1999-м. Я думаю, 90-е меня немножко формировали, но не так, чтобы уйти в криминал.

— Персонажи, которых ты играешь в российском кино, — это прежде всего мачо, которые пронзают своим циничным холодным взглядом. А мне кажется, Милош, внутри у тебя энергия совсем иная, достаточно теплая…

— Ну так и должно быть: в кино я другой, я не должен быть собой.