— Хотела бы увидеть я эту передачу!

— Обязательно поищу у себя. Я запомнил одну деталь. Когда включалась камера, ты тут же начинала рисовать, а когда она выключалась, ты автоматически рисовать переставала, хотя никто никаких задач тебе не ставил. В общем, абсолютно киношный ребенок.

— Конечно. У родителей вариантов не было. Как-то грандиозная история случилась с моей няней. Мне было года три, мама уезжала на съемки в Одессу. И меня нужно было с кем-то оставить. Мамины родители не могли, папины родители не могли тоже, — в общем, срочно нужна была няня. Мама нашла какую-то молоденькую девчонку, и она поехала с нами в Одессу. Через неделю няня куда-то свинтила в этой Одессе и вскоре вышла замуж, представляешь. Так что росла я как дочь полка. В съемочных экспедициях все мною занимались: и гримеры, и партнеры…

— Твоя дочка растет также?

— Нет. Я считаю, что у ребенка всё равно должна быть своя жизнь и свое детство. Если у няни выходной, Аня может со мной провести весь день, поехать со мной в театр, но ей всё это тяжело. Она ребенок, и у нее свой график. У меня, конечно, не было такого количества занятий, как у Ани: она занимается теннисом, немецким языком и так далее…

— Твоя мама трагически погибла в 2000 году. Марина была такой светлой, жизнерадостной, всегда с необыкновенно теплой улыбкой. И я знаю, как тонко вы чувствовали друг друга… Тебе в то время было семнадцать лет. Надо было учиться жить заново…

— Моя жизнь, действительно, очень резко изменилась в тот момент. Хотя я пыталась доказать всем, что со мной всё нормально, что я взрослая. А на самом деле… Я была абсолютно маминой дочкой, абсолютно. Вот я с удовольствием, Вадик, смотрю, как твой брат тебя опекает, оберегает. У нас с мамой была такая же связь. Мама настолько всегда заполняла собой пространство и умела собрать вокруг себя невероятно классных людей, какую-то компанию, рядом с ней всё полнокровно дышало. Она со всеми была в очень хороших отношениях, ее все обожали. Добро и ум, и ирония — всё вместе это, конечно, в ней очень притягивало. Мама была такой душой компании. В детстве я на всё это посматривала с какой-то, наверное, завистью. И думала: «Как у нее это получается?» Сейчас, отматывая ленту назад, я понимаю, что какое-то количество времени я даже пыталась себе и окружающим доказать, что тоже могу так существовать. Но я чувствовала, что у меня никогда не получится вот так же светиться, искриться, так празднично жить и что рядом со мной, наверное, никогда не будет столько интересных людей. А потом, когда я как-то выдохнула и стала самой собой, наверное, у меня стало получаться что-то в этом роде.