Я умру: не желаю ни розой, ни муравьём, ни львом <…> Муравей: гражданин-миллиметр, труженик-миллиграмм, имя им — миллион, муравейник твой — колокол коллектива, треугол Архимеда, вулкан во века!.. /С634/.
Я умру: не желаю ни розой, ни муравьём, ни львом <…>
Муравей: гражданин-миллиметр, труженик-миллиграмм, имя им — миллион, муравейник твой — колокол коллектива, треугол Архимеда, вулкан во века!.. /С634/.
Те же самые метафорика и смысл, но уже с открытой отсылкой к Окуджаве: песням «Мне нужно на кого-нибудь молиться…» и «Три сестры» («Опустите, пожалуйста, синие шторы…», 1959), — содержатся в эссе Сосноры «Не печалуйся! — о муравьях» из условно автобиографической книги «Дом дней» (1986). Муравейник в этом тексте —
Пирамида живых, бегущих, у них там книга расцвета царств, сверх-Египет, Эллада и римляне со штандартами, на крылатых лошадках (крылато-конны!). Как пышно шевелилось!
Пирамида живых, бегущих, у них там книга расцвета царств, сверх-Египет, Эллада и римляне со штандартами, на крылатых лошадках (крылато-конны!). Как пышно шевелилось!
Когда муравейник загорелся,
В тесноте неслись полчища, геометрическими фигурами, толпой в одиночку — всё бежало по пирамиде, тысячи несли яйца, спасая, но — куда? От огня — НА ВЕРШИНУ! Никто, ни один муравей не бежал от огня, от дома, наоборот — с лесов, со всех ног неслись к своим, в огонь!
В тесноте неслись полчища, геометрическими фигурами, толпой в одиночку — всё бежало по пирамиде, тысячи несли яйца, спасая, но — куда? От огня — НА ВЕРШИНУ! Никто, ни один муравей не бежал от огня, от дома, наоборот — с лесов, со всех ног неслись к своим, в огонь!
А «после Огня через 6 лет» автобиографический повествователь на том же месте обнаруживает:
Утёса нет, углей нет. Руины вычищены. Муравейник маленький, скорее вширь, чем ввысь, а был — выше роста лося-короля! /П731-732/[464]
Утёса нет, углей нет. Руины вычищены. Муравейник маленький, скорее вширь, чем ввысь, а был — выше роста лося-короля! /П731-732/[464]
Возможно, «Не печалуйся!» содержит и другие окуджавские реминисценции. «Крылатоконная» муравьиная армия вызывает в памяти образы «Батального полотна»:
— а также «Песенки о молодом гусаре»:
А мотив смерти в огне, заведомо гибельной, по-видимому героической, но на деле напрасной жертвы заставляется сравнивать эссе Сосноры с «Бумажным солдатиком»:
Кроме того, названия некоторых других глав-эссе «Дома дней» — не содержащих никаких следов сознательного диалога с Окуджавой! — тем не менее уплотняют в целом «окуджавский слой» книги: «О