Пина искоса посмотрела на Савиони. Дым от ее сигареты выходил из окна, которое было приоткрыто.

– Ты уверен? Может быть, сейчас не лучшее время. Если они продлили расследование – может, нам стоит пока просто затаиться. А что, если они следят за ней?

Савиони нахмурился и покачал головой.

– Ооооо, Пина, пора положить этому конец, – воскликнул Савиони. – Ты получаешь ежемесячную стипендию, а как насчет остальных?

– Да, колоссальные три миллиона лир [около шестисот долларов] в месяц, – отрезала Пина. – Это все, на что я живу! А что будет, если она передумает? С меня хватит. Ты знаешь, я отношусь к этому так же, как и остальные: мы берем на себя все риски, а она снимает все сливки. Может быть, ты и прав. Может быть, мне стоит поговорить с ней еще раз, сказать ей: «Мы сделали это вместе, и теперь ты должна отдать нам то, что причитается», – сказала Пина.

– А если она откажется, – вставил Савиони, – мы попросим colombiano с ледяными глазами принести нам ее голову на серебряном блюде!

В течение следующих нескольких дней полицейские бобины жужжали и записывали каждый разговор Патриции, Пины и Савиони. Нинни радостно усмехался. У него были записи разговоров Савиони и Пины, которые рассказывали о деле. У него был разговор между Савиони и Бенедетто Черауло, предполагаемым киллером, и у него был разговор между Савиони и Пиной, в котором говорилось о Чикале, предполагаемом водителе машины для бегства. Все, что ему было нужно, чтобы пасьянс сложился, это Синьора. Но Синьора была умна и, хотя постоянно говорила по телефону, никогда не обсуждала никаких новых условий. Нинни ждал, пока вращались бобины. С годами он понял, как важно не поддаться волнению в момент прорыва в расследовании.

– Если у вас есть хорошая зацепка, часто лучше всего просто распутывать ее до конца, – говорил Нинни позже. – У меня все было настроено: «Карлос», прослушиваемые телефоны, жучки в машине – мы знали, кто они такие и что они сделали. Все, что им нужно было сделать, это поговорить.

У Нинни не было столько времени, сколько он хотел. Тридцатого января его вызвал один из агентов на посту прослушивания.

– Capo! Я думаю, вам стоит это послушать. – Он включил разговор Патриции с одним из ее адвокатов, состоявшийся тем утром.

– Над этой семьей сгущаются темные тучи, – зловеще сказал адвокат, хотя предметом разговора был явно безобидный долг, который Патриция наложила на местного ювелира. После экстренного совещания с Ночерино и его начальством они решили, что у них достаточно улик, чтобы завершить расследование. Они запланировали провести аресты на рассвете следующего утра.