Она попросила разрешения оставаться одной во время перерыва в отдельном дворе после того, как другие женщины начали насмехаться над ней, плевать в нее и бросать ей волейбольный мяч в голову во время групповых упражнений в главном дворе. Директор Сан-Витторе, понимающий человек, который помогал поддерживать высокий моральный дух, несмотря на тесноту, согласился. Но когда Патриция попросила разрешения установить в ее камере холодильник для хранения домашнего мясного рулета и других деликатесов, которые ее мать, Сильвана, передавала по пятницам, он отказал.

Когда она вызвалась купить холодильник в каждую камеру, он снова отказал. Патриция вздохнула, смирилась со скудной тюремной едой и до поздней ночи смотрела телевизор в серых стенах камеры номер 12 – «для некурящих».

Эта камера на третьем этаже имела площадь не более шести квадратных метров. Две двухъярусные кровати, две односпальные кровати, стол, два стула и два шкафчика расположились вдоль стен, оставляя узкий проход посередине. Маленькая дверь в дальнем углу вела в крошечную комнату с туалетом и раковиной. В другом углу стояли стол и стулья для еды, которую тюремный персонал подавал на подносах три раза в день через отверстие в железной двери камеры. Патриция сворачивалась калачиком на своей нижней койке, где она приклеила фотографию Падре Пио, знаменитого священника, причисленного к лику блаженных, чей образ был широко коммерциализирован.

Вначале она отказывалась общаться со своими сокамерницами – итальянкой Даниэлой, заключенной в тюрьму по обвинению в умышленном банкротстве, и Марией, румынской девушкой, обвиненной в проституции. Она замыкалась в себе, листая журналы и вырывая фотографии понравившихся ей нарядов. Сильвана делала все возможное, чтобы побаловать ее, принося ей ночные рубашки и нижнее белье из шифона и шелка, которым завидовали ее сокамерницы. Сильвана также приносила помады, кремы для лица и любимый парфюм Патриции – «Палома Пикассо». Патриция писала своим дочерям нежные письма, запечатывая конверты наклейками с сердечками и цветами и подписываясь именем Патриция Реджани Гуччи, от которого она решила не отказываться. Она запретила Алессандре и Аллегре навещать ее, кроме как на Рождество и Пасху, заявив, что тюрьма – не то место, где молодые девушки должны навещать свою мать.

Дважды в неделю тюремные охранники проводили ее по длинному коридору, чтобы она могла позвонить домой по оранжевому телефону-автомату. Помимо библиотеки, швейной мастерской и часовни, в Сан-Витторе был парикмахерский салон, куда Патриция ходила раз в месяц. Там, с разрешения директора тюрьмы, знаменитый итальянский гуру-парикмахер Чезаре Рагацци ухаживал за волосяным имплантатом, который покрывал шрам Патриции после операции на мозге. По ночам, страдая бессонницей, она читала комиксы, чтобы заснуть. Все это время она думала о предстоящем суде.