— Да, хабиби — пожалуйста, не делай так — это вводит в соблазн. Положи его себе под ноги, пожалуйста.

Я как следует уложил свой багаж, когда такси опасно вырулило из аэропорта. Мы миновали два ливанских блокпоста и двинулись на север по разделенной дороге, ведущей в город. Два «Вольво», которые, казалось, устроили гонки в сотне ярдов впереди нас, внезапно отскочили друг от друга. Один из них опасно вильнул, развернулся на 180 градусов и съехал на обочину шоссе. Другой «Вольво» свернул на обочину и резко затормозил. Оба водителя вышли, размахивая пистолетами. Абу Саид вдавил педаль в пол и промчался мимо разборки. Добро пожаловать в Бейрут.

Нам помахали при проезде через контрольно-пропускной пункт морской пехоты, где с незаряженными М16 дежурили ребятишки с румянцем во всю щеку. Одним из идиотских «правил открытия огня», которые продвигали бюрократы в Вашингтоне, было то, что морским пехотинцам не разрешалось защищать себя. Я оглянулся через плечо. Они были легкой добычей. Я обернулся и увидел перед собой городскую россыпь разбомбленных, выпотрошенных руин.

— Бурдж аль-Бараджне — палестинский лагерь, — объяснил Абу Саид, когда мы проезжали мимо. — Израильтяне не любят.

На перекрестке он свернул налево, и, вскоре, свернул направо, объехав то, что осталось от транспортного кольца. Вывеска на здании слева от меня гласила, что мы только что проехали кувейтское посольство. Затем мы миновали что-то похожее на футбольный стадион.

— Спортивный центр — объяснил он. — ООП использовала его для вооружений. Израильтяне бомбят — сирийцы стреляют из танков. Все — ка-бу-у-м.

Мы проехали дальше. Справа от меня дома, сплющенные как оладьи, загромождали ландшафт.

— Лагерь «Шатила» — пояснил водитель. — Ататоефк — фалангисты…

Он провел пальцем по горлу.

— Убили здесь много палестинцев.

Мы свернули налево, потом направо, потом налево, двигаясь по жилым районам узкой дорогой, вдоль которой стояли припаркованные машины и располагались жилые дома, которые, казалось, пережили войну без особого ущерба. Мы снова повернули и передо мной прямо по левому борту внезапно открылось удивительное пространство зелено-голубого Средиземноморья. Даже при всех разрушениях вид был впечатляющим — это, должно быть, был невероятный город, прежде чем ливанцы решили совершить национальное самоубийство. Я сел поудобнее и расслабился. Через несколько сотен ярдов кузов тряхнуло и почти сразу же где-то позади нас грохнул взрыв. Я обернулся и увидел коричнево-черный дым, поднимающийся из жилого района, который мы только что покинули.