— Что это было?

Абу Саид свернул на тротуар и остановился. Он вышел из машины и оглянулся на дым.

— Бомба в машине, — сказал он, как ни в чем не бывало. — Опасно.

— Ни хрена себе.

Он вернулся в кабину, сгорбился над рулем, захлопнул дверцу и включил передачу.

— Ни хрена себе, хабиби.

Мы уже пробирались вверх по крутой узкой улице, которая прорезывала городской каньон на склоне холма, а затем слалолом шла вниз по другой стороне, проскальзывая между пешеходами и припаркованными автомобилями, когда пара пожарных машин, завывая сиренами и не обращая внимания на встречное движение, промчалась в противоположном направлении. Затем стал виден еще один, более крутой, холм. И, задымив радиатором, такси с хрипом подъехало ко входу в отель. Я дал Саиду Абу Саиду сто ливанских фунтов. Он поклонился и усмехнулся.

— Шукран, хабиби. Пусть у Вас будет хороший отдых — и мирный.

— Спасибо, — сказал я Абу.

Я наклонился, чтобы поднять свой багаж.

— Мне понадобится водитель на несколько дней. Ты свободен?

Он утвердительно кивнул.

— Триста американских долларов в день — и еще пятьдесят долларов каждый раз, когда мы пересекаем Зеленую линию под огнем.

Я протянул ему руку.

— Двести пятьдесят в день — и по пятьдесят, когда мы пересекаем Зеленую линию под огнем, не получив ни одного ранения.

Он рассмеялся.

— Сказано и сделано. Мне подождать тебя, хабиби?

— Нет, увидимся завтра в восемь утра. Сегодня я хочу устроиться, а потом пешочком пойду осматривать достопримечательности.

Я подхватил свои сумки, вошел в вестибюль «Коммодора» и бросил их на пол у регистрационной стойки.

Впереди и слева от себя я увидел уютный бар из красного винила и стеклянную дверь, ведущую к тому, что казалось двором и бассейном.