– А что, Куатли сегодня снова будет ночевать в вашем доме?

– Да, конечно, – отвечаю, не имея представления о произошедшем.

– Ну, что ж, в таком случае передайте, что это его счастье. – Ничем не прикрытая, наглая угроза человека, уверенного в своей полной безнаказанности. Все, что я мог сделать, – это порадоваться про себя своей предусмотрительности: билеты на самолет лежали в кармане у Рашида, нам оставалось продержаться в Калмыкии какие-то несколько часов.

За это время, как только огласили сроки проведения матча на звание чемпиона мира, меня успели найти возмущенные члены голландской делегации. Я ждал их обращения, можно сказать, с нетерпением.

– Анатолий, мы не понимаем, что значит середина января?! – Растерянность голландской стороны мне понятна, отвечаю совершенно спокойно:

– Середина января – это середина января. Господин Илюмжинов счел эти даты подходящими.

– Но ты не можешь не знать, что у нас турнир в это время. Если будет ваш матч, к нам никто не приедет.

– Я говорил Илюмжинову, что выбранное время неудачно, но он меня не послушал.

– Что значит не послушал, если у нас есть документ, подписанный еще Кампоманесом, который гласит, что никакие важные шахматные соревнования не проводятся одновременно с нашим турниром.

– Друзья, я это прекрасно знаю. С этим документом надо идти к президенту ФИДЕ, а не ко мне. Середина января – его идея, так что с него и спрос.

В тот момент мне казалось, что я все сделал правильно, сроки матча перенесут на более удобное время, Кирсан, возможно, сделает вывод о том, что надо прислушиваться к знающим людям, но, очевидно, с моей стороны было глупо предполагать, что подобная ситуация может хоть чему-то научить господина Илюмжинова. Она его только разозлила. Но в тот вечер о будущем я не думал, все мысли занимал наш отъезд: хотелось просто унести ноги и на какое-то время забыть обо всех склоках и дрязгах.

Утром за нами снова приехал автомобиль посла Чеченской Республики в сопровождении вооруженных боевиков. Практически под конвоем нас доставили в аэропорт, и, покидая машину, Рашид попросил:

– Не уезжайте даже тогда, когда мы поднимемся по трапу, дождитесь, пока самолет наберет высоту.

Предусмотрительно? Да. Излишне предусмотрительно? Возможно. Но когда не просто интуитивно чувствуешь опасность, а получаешь недвусмысленные угрозы, лучше, как говорится, перебдеть, чем наоборот.

Я не думаю, что в Элисте на самом деле со мной могла случиться трагедия, но осторожность еще никому никогда не мешала. А вот за здоровье Башара я действительно испугался. Он продемонстрировал, что от него можно ждать нападения, показал, что ничего и никого не боится. Но кому, как не шахматистам, лучше всех знать, что, атакуя короля, сам можешь напороться на мат? Так что окончательно я расслабился только тогда, когда самолет Куатли взял курс из Москвы на Париж. Вся эта история могла давным-давно стать достоянием общественности, появившись в журнале «Совершенно секретно» Артема Боровика. Но трагическая смерть журналиста заставила меня на какое-то время забыть о своих откровениях.