Около 12:30 дня, надев полосатую рубашку и черную кожаную куртку, Али пригласил репортера в машину и сообщил, что едет забирать Белинду из центра города, где она посещала школу секретарей в Чикаго-Луп, чтобы научиться выполнять письменную работу для Али. Али отвозил ее в школу каждое утро и забирал оттуда каждый день. Его «Эльдорадо» ждал у обочины. Когда он ехал на север по Лейк-Шор-Драйв, стараясь не превышать ограничение скорости в сорок пять миль в час, он установил небольшой проигрыватель под приборной панелью и продолжил рассказывать, что на фоне своей чрезвычайной занятости едва находил время для религиозных занятий. «Видите ли, я проповедник, поэтому должен разбираться в этих вещах из-за вопросов, которые мне задают», – сказал он.

Когда Али доехал до Чикаго-Луп, Белинда, на третьем месяце беременности, забралась на заднее сиденье автомобиля. Али высадил ее у дома и попросил приготовить стейк и овощи на обед, а затем отчалил, добавив: «Нас ждут важные дела». После этого он направил свой и без того блестящий «Эльдорадо» на автомойку. Когда автомойка оказалась закрытой, он вернулся домой, чтобы посмотреть телевизор. Репортер Леонард Шектер иногда с трудом мог понять Али. С одной стороны, Али жаловался на то, что дядя Сэм пытался заморить его голодом и унизить. С другой стороны, он был благодарен правительству за то, что его освободили под залог и позволили путешествовать по стране, и говорил, что должен соблюдать осторожность, чтобы не ляпнуть или не сделать что-то лишнее, что заставило бы федералов изменить свое мнение.

Белинда подала ужин. Али поперчил свою вареную бамию и капусту.

– Белинда, принеси мне немного диетической колы, – сказал он.

– Белинда, принеси стейк.

– Белинда, принеси мне немного коричневого сахара.

Он объявил, что стейк был слишком жестким.

– Принеси мне курицу.

– Она холодная, – сказала Белинда.

– Все равно неси ее.

Он быстро поел, вышел из-за стола и направился в свою спальню, чтобы переодеться, напевая песню Ain’t Too Proud to Beg. Когда Белинда присоединилась к нему в спальне, Шектер услышал, как пара заворковала. Али появился в блестящем черном костюме, белой рубашке, черном галстуке и сказал, что собирается показать репортеру, чем он сейчас занимается в отрыве от бокса. Они поехали в салон красоты и парикмахерскую La Tees на Саут-Дрексел-авеню, а затем на 79-ю улицу, где зашли к репортерам и редакторам «Слова Мухаммада». Перемещаясь по городу, Али не обращал внимания на знаки, запрещающие парковку. В поздние годы он говорил друзьям, что бордюр, окрашенный в желтый или красный цвет, стал для него личным приглашением припарковаться. Его друзья до конца не были уверены, шутит Али или нет. В редакции газеты он открыл ящик шкафа с тысячами фотографий своей боксерской карьеры. Он вытащил стопку, некоторое время предавался воспоминаниям и положил их обратно.