Собственно, причиной ссоры стали новые взаимные обвинения. Вспоминали Болшево, и Митя начал перед Муром защищать свою семью (по словам Мура, “свою запятнанную семью”), да еще назвал Алю “доносчицей”. Спокойный и выдержанный Мур пришел в ярость и спросил: как же Митя мог столько раз брать у него деньги? Обвинил друга в “лицемерии” и “двурушничестве”, на что Митя обозвал его “шпионом” и “сказал, что он век не видал большей сволочи”771, чем Мур.
Мур только сожалел, что поссорился перед самым днем рождения. А Митя между тем обещал ему подарить две книги Семена Кирсанова, cтихами которого Мур тогда увлекался. У Мити же оставалась “Алиса в Cтране чудес”, которую Мур дал ему почитать. Теперь Мур опасался, что Митя не вернет ему “Алису”, а о подарках и речи не будет. Но Мур зря так плохо думал о товарище. Тот позвонил Муру 1 февраля, поздравил, вернул “Алису” и подарил обещанные книжки Кирсанова. Однако примирения не состоялось. Они снова поругались. На этот раз – из-за советской литературы. Мур прочитал культовую тогда книгу Николая Островского “Как закалялась сталь” и назвал ее “прекрасной”. Митя книгу Островского высмеял.
Вообще-то вкусы Мура и Мити в литературе чаще совпадали. Но зимой 1941-го Мур усиленно заставлял себя полюбить всё советское. Вместо Малларме и Верлена читал Маяковского, Багрицкого, Кирсанова, Долматовского. Посещал вечера советской поэзии в Политехническом музее и в клубе МГУ. Слушал Николая Асеева, Константина Симонова, Маргариту Алигер.
13 января в клубе МГУ был вечер поэтов. Большой успех имел признанный уже Илья Сельвинский, но публике понравились и совсем молодые поэты, студенты ИФЛИ. Евгения Аграновича и Бориса Слуцкого, по словам Мура, “бисировали и триссировали”. Митька ушел после первого отделения, а Мур остался. Ему особенно понравились Евгений Агранович и, конечно, его любимый Семен Кирсанов. Кирсанов был известен как раз своими публичными выступлениями. Небольшого роста, “крошечный” и “крикливый”, он умел завладеть вниманием не столько читателя, сколько слушателя и зрителя. Варлам Шаламов видел выступления Кирсанова за несколько лет до Мура и оставил о нем очень интересный отзыв. “Публике нравилась его неисчерпаемая энергия, а главное – великолепное чтение, – писал Шаламов. – Читать Кирсанов готов был без конца. Читал он настолько здорово, что чуть не всякое прочтенное им стихотворение казалось замечательным – до тех пор, пока не удавалось прочесть его, взять в руки. Тогда впечатление менялось”.772
13 января Кирсанов читал перед московской публикой свою поэму “Гуцульщина”, посвященную присоединению Западной Украины к СССР. Сын Марины Цветаевой нашел эти стихи “отличными” и заметил, что Кирсанов, конечно, лучший современный советский поэт.