Я также начну с довода чувства. Нас окружает неприглядная внешняя обстановка. Старые устои рушатся. Тем притягательнее для верующих прибежище Церкви, тем сильнее жаждешь найти в ней не только внутреннюю, но и внешнюю красоту древнего обряда, церковного благолепия и стройности. В наше безвременье, когда массу обуяла горячка ломки всего завещанного отцами, тем сильнее ощущаешь потребность связать дело церковного преобразования с заветами, обычаями и укладом, который дорог был нашим предкам, связать себя с ними, ибо, воистину, Церковь объединяет живых и умерших в надежде воскресения.

Восстановление патриаршества и будет восстановлением старого обряда, той новизной, в которой будет слышаться родная старина. Вспомните, что это выражение по другому совсем поводу было высказано старообрядцами, и я не даром его привел. Ибо, помимо удовлетворения непосредственного стремления к воссозданию старинного русского учреждения, в пользу него говорит, между прочим, как раз и соображение, касающееся старообрядчества.

Мы все молим Бога, чтобы Он сподобил наш Собор совершить великое дело примирения с старообрядцами. Самый верный путь для этого – показать им, что и нам не менее, чем им, дорога седая старина, что мы с любовью и сыновним благоговением относимся к ней и рады восстановить то, что и в старину служило к украшению Церкви.

Но есть и другие соображения в пользу восстановления патриаршества.

Времена изменчивы. Кто поручится, что мы не вступаем в период тяжелых испытаний для Церкви, что ей не понадобится вскоре твердый предстатель, чувствующий особую личную ответственность за внешние сношения, как первоиерарх, обязанный стоять на страже церковного достояния, чести, достоинства и прав Церкви.

Вспомним, что синодальное устройство привилось как раз в православных странах, где казалось, что Церковь не от кого оберегать, но где власть иногда душила ее в объятиях опеки. A где сохранилось незыблемо патриаршество? – В иноверной Турции, где приходилось бороться, отстаивать Церковь, там, где в недавние времена были патриархи мученики, а их преемнику в наше время угрожали тем же.

Я хочу припомнить пример и ныне, кажется, благополучно здравствующего вселенского патриарха Германа{133}. Когда он упорствовал в отстаивании прав Церкви, султан Абдул-Хамид{134} прислал напомнить ему, что он внук султана Махмуда, того самого, который повесил патриарха Григория V{135}. – «Передайте султану, что моя голова в его руках, но права Церкви никогда», отвечал патриарх Герман посланным.

Если в наши дни в Константинопольской церкви находятся такие иерархи, то неужели оскудела наша родная Церковь? Разве не найдутся и в ней мужественные исповедники и поборники, счастливые умереть у ее порога? – Те, кто в этом сомневаются, пусть лучше оставят заботу о преобразованиях в Церкви, ибо никакими юридическими гарантиями не вдохнешь живого духа в мертвый труп.