Каледин считал необходимым проявлять величайшую сдержанность и осторожность, чтобы не всполошить казаков, настроение коих он знал, конечно, гораздо лучше, чем те, кому пришлось пережить впоследствии на их счет горькие иллюзии.

В начале ноября в Новочеркасск приехал председатель Государственной думы М. В. Родзянко. Из Петрограда он бежал, загримировавшись тяжело больным, в сопровождении сестры милосердия. У себя на Фурштатской{145} он обнаруживал немного храбрости, но прибыв в Новочеркасск, тотчас стал проявлять свой шумный председательский{146} патриотизм. По этому поводу уравновешенный и спокойный Каледин дал выражение резкой досаде и раздражению; Родзянко скоро переругался и с ним, и с Алексеевым и уехал на Кубань.

Так тихо и скромно начиналось дело. Лебеденко резюмировал положение дела двумя требованиями с места: нужны деньги и люди. Люди – не только бойцы, но и организаторы, политики и специалисты. Находясь в конфликте с большевиками, Дон должен был обособиться. Являлся запрос на создание временных государственных функций, для чего не хватало ни людей, ни опыта. Необходимо было считаться с местными самолюбиями. Москвичей предупреждали, что с их стороны требуется много такта, чтобы не запугать донцов, которые не желают засилья со стороны. Была найдена форма сотрудничества: при местном Военно-промышленном комитете{147} в Новочеркасске был создан экономический совет; юридически он был лишь совещательным органом, но предполагалось, что фактически он сделается центральным органом, разрабатывающим все основы организации управления и, быть может, направляющим его.

Вслед за Лебеденко, в ноябре же в Новочеркасск были командированы от Правого центра и от кадетов из Москвы в Новочеркасск князь С. Д. Урусов, Хрущов, M. М. Федоров и Белорусов. Первые два были товарищами министров при Временном правительстве, Федоров – когда-то министром торговли при Витте, потом – редактором газеты «Слово»; Белорусов был журналистом, сотрудником «Русских ведомостей», долгое время политический эмигрант в Париже, вернувшийся в Россию после февральской революции и быстро поправевший в Москве. Все они были посланы с временными поручениями и, кроме Федорова, вернулись вскоре в Москву. Особенно полезной оказалась поездка Хрущова. Проводя принцип, что Временное правительство, хотя и свергнуто фактически, но юридически представляется единственным законным органом высшего управления, Хрущов предписал местному казначейству выдать донскому атаману 30 миллионов рублей, с тем, чтобы половина этой суммы пошла на донские нужды, а другая половина – в распоряжение генерала Алексеева для Добровольческой армии.