Три раза перекрестившись, старец вынимает записку, и передает митрополиту Владимиру, видимо, взволнованному. Митрополит прочитывает про себя имя и на лице его написано радостное удовлетворение. Он передает записку протодиакону, который громко провозглашает имя нареченного – митрополита Московского Тихона. Во всем храме отражается настроение, красноречиво изобразившееся на лице митрополита Владимира. Божий избранник – это слово передается из уст в уста.

В это время три намеченных кандидата, митрополит Московский Тихон, архиепископ Харьковский (ныне митрополит) Антоний и архиепископ (ныне митрополит) Новгородский Арсений ждали решения своей участи в Троицком подворье; туда немедленно поехали все иерархи. Митрополит Тихон вскоре отбыл в Троицко-Сергиеву лавру, чтобы молитвенно подготовиться к подвигу своего служения.

Столование[238] патриарха, по счастью, удалось совершить в Успенском соборе. Оно состоялось в день Введения во храм Пресвятой Богородицы[239] и совершено было по особому торжественному чину. В составлении последнего, на основании древних обрядов, принимал особое участие архиепископ Кишиневский Анастасий.

Трудно передать все благолепие службы в этих священных стенах, где новопоставленный патриарх начинал свое служение с поклонения мощам первых московских святителей. Никогда не чувствовалась так живо неумирающая преемственность Святой Руси со всем этим сонмом иерархов и верующих. Скольких из них ожидал мученический венец!

Живыми передо мною встают лики священномучеников митрополитов Владимира и Вениамина{139} и скольких других иерархов, замученных и убиенных, томящихся в тюрьмах и изгнании. И среди них согбенная старческая не по годам фигура нового святителя Русской церкви, принимавшая патриарший жезл, как исповедник принимает крест мученического подвига.

Кроткая благостность и простота, смиренное отречение от всего личного, отвращение к позе, к какой бы то ни было пышности, русский, народный во всем своем облике, такой, каким мог быть любимый народом святитель пятьсот лет тому назад – вот тот Отец, которого нельзя не любить, который так отвечает желаниям крестьянина на Соборе.

Нас лишили всего. Разрушено самое могучее царство в мире, и в священном Кремле мерзость запустения…

Но у нас есть свой церковно-национальный день. Это день столования патриарха всея Руси. Пусть загонят нас в катакомбы, пусть в темницах и заточении совершают свой крестный путь наши иерархи-исповедники. Когда-нибудь в подвалах чрезвычаек будут воздвигнуты храмы{140}. Мученики побеждают мир. И, чтобы ни ждало нас еще впереди, память последнего торжества в Успенском соборе останется навсегда живым символом и лозунгом духовного единства России. Его носителем является наш Отец – патриарх Тихон.