Будучи художником, я придумал трюк с красками: 10 000 тюбиков с красками, теплых и холодных цветов. У каждого с собой было две-три и каждый раз, когда мы проходили возле танка: хоп! Возле Стены: хоп! Очень скоро танки запестрели всеми цветами радуги. Депардон фотографировал. Феликс тоже там был вместе с Делёзом и Фуко[1225].
Будучи художником, я придумал трюк с красками: 10 000 тюбиков с красками, теплых и холодных цветов. У каждого с собой было две-три и каждый раз, когда мы проходили возле танка: хоп! Возле Стены: хоп! Очень скоро танки запестрели всеми цветами радуги. Депардон фотографировал. Феликс тоже там был вместе с Делёзом и Фуко[1225].
Как и в Болонье, Берлин принимает постоянный форум в огромной поточной аудитории Политехнического университета, которая могла вместить до 5000 человек.
CINEL также находится на переднем краю мобилизации в 1977 году, когда проходит кампания за освобождение адвоката Ульрики Майнхоф[1226] Клауса Круассана, по приезде в Париж заключенного в тюрьму Санте. CINEL решает вместе с «Лигой прав человека» организовать митинг в Мютюалите в защиту адвоката. Зал заполнен под завязку: 6000 человек. Этой мобилизации, однако, недостаточно, чтобы помешать экстрадиции Круассана по требованию властей Германии:
С самого полудня мы толпимся в узком коридоре Дворца правосудия перед дверями зала, предусмотрительно заполненного полицейскими в штатском, где суд должен «публично» зачитать решение о предоставлении политического убежища Клаусу Круассану. Войти невозможно, чего тогда ждать? Многие потихоньку расходятся, ничего не добившись. Но только не Феликс – волосы развеваются, на губах усмешка, очки вот-вот куда-то улетят. Нас было несколько десятков, которые, как он, продержались долгие часы, чтобы не уступить, быть свидетелями и в конце концов узнать, что кассационная жалоба отклонена. Вот таким был Феликс. Всегда был готов за все расплачиваться сам [1227].
С самого полудня мы толпимся в узком коридоре Дворца правосудия перед дверями зала, предусмотрительно заполненного полицейскими в штатском, где суд должен «публично» зачитать решение о предоставлении политического убежища Клаусу Круассану. Войти невозможно, чего тогда ждать? Многие потихоньку расходятся, ничего не добившись. Но только не Феликс – волосы развеваются, на губах усмешка, очки вот-вот куда-то улетят. Нас было несколько десятков, которые, как он, продержались долгие часы, чтобы не уступить, быть свидетелями и в конце концов узнать, что кассационная жалоба отклонена. Вот таким был Феликс. Всегда был готов за все расплачиваться сам [1227].