Как писал в своей рецензии Робер Маджори, Делёз «не объясняет Фуко, который и сам себя отлично объясняет в своих книгах, не комментирует его – тот уже и сам погружен в комментарии. Делёз, как шахтер, уважающий сопротивление горной породы, ловко снимает один за другим слои шлаков, копая до тех пор, пока в творчестве Фуко не будет обнаружен самый продуктивный момент, и повышая тем самым возможности мысли»[1385].
Кончина
Кончина
В 1984 году по Парижу пополз слух о том, что Фуко тяжело болен – но чем? Никто не знает, но кто-то узнал о госпитализации. Делёз обеспокоен здоровьем своего друга, с которым не общался с конца 1970-х годов: «За две недели до смерти Фуко Делёз позвонил мне в крайнем смятении, чтобы спросить, знаю ли я что-то, и сказал: „Ты знаешь, что происходит? Что у него?“ Я ничего не знал, кроме того, что его положили в больницу. Делёз добавил: „Но, может быть, ничего страшного, и Фуко выпишется из больницы и сам нам скажет, что все нормально“»[1386]. Со своей стороны, по свидетельству Дидье Эрибона, Фуко, уже зная, что обречен, горячо желал помириться с Делёзом. Но они так и не увидятся больше. Тот факт, что Даниэль Дефер попросил Делёза выступить с речью на похоронах Фуко, свидетельствует об этом желании сблизиться несмотря на то, что смерть окончательно разлучила их.
Делёз, ненавидевший конференции, ради своего друга Фуко делает исключение и принимает участие в международной конференции «Что такое диспозитив?», организованной в его честь в 1988 году[1387]. В курсе, который Делёз посвящает Фуко в 1985–1986 годах, он говорит о его смерти в связи с акцентированием безличного «они» или «он», с критикой всякой персонологии. В «Литературном пространстве» Бланшо использовал выражение «умирают» как событие, предполагая, что смерть может прийти лишь извне. Эта тема – «умирают» – обнаруживаются и в интерпретации Фуко, который «умер так, как мыслил смерть»[1388]. «Фуко говорил нам то, что напрямую касается его»[1389], смерть – не какое-то неделимое, предельное событие, предельный момент, как он виделся моралистам и врачам. Мы умираем постоянно: «Фуко проживает смерть на манер Биша. Так он умер. Он умер, заняв свое место в выражении „умирают“, в модусе „частичных смертей“»[1390].
Есть ли смысл говорить о некоем «фуко-делезианстве», невзирая на их различия и распри? Мы уже выяснили, что не следует увлекаться подобным термином, поскольку он грозит обойти уникальность каждого из них, стереть предметы разногласий, скрыв их под румянами бесплодного экуменизма. В таком случае скорее можно будет говорить, ориентируясь на отношение Делёза и Гваттари, о «дизъюнктивном синтезе».