Его тут же покорила разношерстная публика Венсена, которая прекрасно соответствует тем занятиям, в которых ставится цель выйти за рамки классического корпуса философии, открыв его для науки и искусства. Венсен кажется ему своего рода скачком во времени: «Когда я заглянул на другой факультет, у меня было впечатление, что я опять вернулся в середину XIX века»[1440]. Разнообразие компетенций и интересов его студентов следует дополнить другими особенностями Венсена: прием людей без аттестата зрелости и значительная доля иностранцев. Последних привлекает уровень публикаций Делёза и его личность: «Они идут волнами, только что прошли пять-шесть австралийцев, непонятно откуда взявшихся. Потом японцы – это постоянная величина, 15–20 каждый год, потом южноамериканцы, чернокожие…»[1441]

Когда Делёз поступает на философский факультет, которым руководит его большой друг Франсуа Шатле, обстановка там еще очень нервная. Весь июнь 1971 года и осенью в начале учебного года университет наполовину парализован длительной забастовкой, в которой участвуют внештатные работники, сотрудники административных и технических служб, а также копировального центра, протестующие против скудного материального обеспечения, негарантированного положения и слишком низких зарплат. 23 июня 1971 года философский факультет заявил о поддержке забастовки; наряду с руководителем факультета Шатле это заявление подписали еще девять штатных преподавателей, включая Делёза[1442]. Это движение, которое 11 июня привело к коллективной отставке Совета университета и его председателя Клода Фриу, подпишет протокол о соглашении только 9 ноября 1971 года.

В 1974 году на философском факультете разгорается другой конфликт. Все началось с попыток перестроить соседний факультет психоанализа, который, оставаясь структурно связанным с философами, реформируется по указке Парижской школы фрейдизма, то есть Лакана, действующего через своего зятя. В 1974 году Жак-Ален Миллер становится руководителем психоаналитического направления в Венсене. Журналист Роже-Поль Друа рассказывает об этой истории в Le Monde: он называет такой захват власти чисткой и изобличает вишистский дух этой инициативы[1443]. Этот семейный захват пришелся не по вкусу Делёзу и Лиотару: они вместе составляют манифест, который распространяют в декабре и публикуют в Les Temps modernes[1444]. Делёз и Лиотар называют эту историю «сталинской операцией», считая ее первым прецедентом такого рода в области университетского образования, поскольку традиция запрещает частным лицам вмешиваться в дела университета, назначать на должности и снимать с них: «Любой терроризм сопровождается промыванием, и промывка бессознательного выглядит не менее страшной и авторитарной, чем промывка мозгов»[1445].