Готовилось что-то грандиозное, небывалое на нашем фронте. Горы снарядов, огромное количество артиллерии, пополнения, хорошо обмундированные и хорошо обученные пехотные части – все, казалось, предвещало победу. Воодушевление наше с каждой минутой росло.

Ночью наша дивизия вышла из леса и заступила на передовую линию, влившись в части, занимавшие окопы. После двухмесячного стояния в глубоком тылу в стратегическом резерве жутко было снова очутиться в окопах. Визг шальной пули, вспышка ракеты, внезапный звук ружейного выстрела – все это страшно нервировало и заставляло учащенно биться сердце. Реальная близость опасности вызывала такое сильное психическое напряжение, что на лбу появились капли холодного пота, а в глазах мутилось. На рассвете, едва сверкнули первые лучи восходящего солнца, воздух потряс оглушительный залп всех орудий, от которого вздрогнула земля. Густое облако пыли и дыма от разрывов поднялось над неприятельской линией. С этого момента начался ураганный огонь наших батарей. Картина была страшная и захватывающая. Кровь стыла в жилах. Гул орудий превратился в один сплошной неописуемый гром, неотразимо и ужасающе действуя на воображение, вой и шум сверливших воздух сотен снарядов вызывал внутри какой-то нервный зуд. Человеческого голоса нельзя было различить, земля стонала и ходила под ногами, осыпались выступы окопов… В ушах звенело, в висках стучали молотки, казалось, голова должна была лопнуть от этого невероятного грома, ноги подкашивались, рассудок помрачался, отказываясь реагировать на этот хаос могучих звуков орудийных залпов, парализовалась воля… Словом, это было что-то невообразимое, это был какой-то кромешный ад. Но то, что делалось в стороне неприятельских окопов, представляло собой страшную, но в то же время захватывающую эффектную картину. Там творилось нечто невероятное, подобное извержению вулкана. «Фердинандов нос» весь потонул в облаках черного дыма, пыли и комьев земли… В дыму сверкали молнии разрывов… Летели кверху балки разбитых блиндажей, колья проволочных заграждений… Ужасающая сила артиллерийского огня сметала все на своем пути. В мгновение ока был точно скошен небольшой лесок позади окопов противника. Казалось, все будет разбито в пух и прах. И как-то не верилось, чтобы в том аду, в этой разбушевавшейся грозной стихии ужаса, разрушения и смерти могла уцелеть хоть одна человеческая душа. Ураганный огонь то ослабевал, то разгорался с новой силой, продолжаясь весь день и весь вечер. В жарком июньском воздухе, накаленном еще больше трением тысяч снарядов и сотрясенном непрерывной канонадой, чувствовалась сильная испарина, как перед грозой. И действительно, ночью разразилась страшная гроза, но, несмотря на нее, ураганный огонь наших батарей продолжался. Получилась неописуемая жуткая картина, при виде которой человек со слабыми нервами мог бы лишиться рассудка. Небесная стихия, точно выражая гнев Божий, разыгралась во всей своей силе, словно соперничая с ураганным огнем – этой настоящей стихией ада.