Первое – то, что вся моя работа на КВЖД была направлена исключительно на благо Родины (что я могу подтвердить соответствующими фактами и документами), что, конечно, не стал бы делать завербованный изменник.

Второе – что для человека моего уклада не существует соблазнов, которые бы могли сделать меня предателем своей Родины в пользу фашистов.

Перехожу к фактам.

1. С 1929 года по 1935 г. я, с небольшим перерывом, работал на КВЖД, туда я был командирован в 1929 году Наркомземом РСФСР для изучения культуры соевых бобов; в период советско-китайского конфликта я вновь вернулся в Москву.

В 1930 г. туда же я был командирован Наркомземом РСФСР для закупки соевых бобов, как посевного материала. То и другое задание я выполнил с честью.

Вопреки моему желанию в 1930 году распоряжением Наркомзема РСФСР и НКПС меня оставили работать на КВЖД в качестве агронома в Земельном отделе.

За период моего там пребывания я выполнял там ряд ответственных поручений, как по партийной, так и по советской линиям. Чтобы не быть голословным, я приведу несколько данных:

1. Ввез в СССР: чистопородных свиней; орловских рысаков; большое количество разных химикатов и химической посуды (было сдано во Всесоюзный институт сои, г. Москва[184]); вывел и ввез ряд сортов соевых бобов, которые в настоящее время являются наилучшими сортами в Советском Союзе. Одновременно с этим, с большим риском для себя, я добыл, изучил и систематизировал материал для составления книги, назначение которой особенно было оценено в военное время с японским милитаризмом. Этот труд был издан по[д] заглавием «Климат Северной Маньчжурии», которая была отправлена исключительно в Советский Союз.

Я здесь не останавливаюсь на еще большом количестве работ, выполненных мною, исключительно на благо своей Родине.

Здесь же я должен констатировать, что в оговоре Рудого имелось еще больше гнусно-лживой клеветы, вплоть до того, что якобы он меня в 1935 г. направил в Наркомзем Союза исключительно для диверсионной работы и т. д. и т. п. Несмотря на большое пристрастие ко мне следствия, все это было отметено, но вот опровергнуть и доказать, что я якобы числился <зачеркнуто, нрзб> в списках чуть ли не на престол Эфиопии, то уж это ни доказать, ни опровергнуть никому не придется.

2. Я потомственный пролетарий, отец мой рабочий землекоп, мать – крестьянка. С 11-летнего возраста я начал свою трудовую жизнь, за тот период много пришлось помыкать горя и пролить слез, работая у подрядчиков и на заводах в качестве маляра, с 16-летнего возраста стал принимать активное участие в революционном движении, не раз из-за этого лишался своего скудного заработка и т. д. В 1918 году вступил в ряды ВКП(б). Партия и советская власть дали мне, полуграмотному рабочему-бедняку, возможность окончить в 1922 г. рабфак, а в 1928 г. Московскую с/хозяйственную академию им. Тимирязева. Партия и советская власть почтила меня важнейшим доверием – работой за рубежом, да еще столь ответственной, что ни при каком ином строе, кроме социалистического, я не смел бы рассчитывать. Мне, человеку, ранее нуждавшемуся в копейке, советская власть и коммунистическая партия создали безбедное существование. Благодаря сталинской заботе моя дочь узнала счастливое детство, получила высшее образование и стала инженером.