Здесь как средство выхода из тупика в дело вступает фантазия. Если образ размыт, почему бы не придумать его самому? Придумать такой образ, который может приносить удовлетворение и создавать иллюзию самоуважения. Поскольку фантазия обеспечивает нас столь приятными ощущениями, она вызывает зависимость, поэтому образ приходится постоянно подкреплять и углублять, чтобы стимулировать то самое «дальнейшее развитие», которое сработало бы для здорового человека в реальной жизни. Фантазия о власти в конечном итоге становится фантазией о высшей власти, образ красоты перерастает в образ красоты идеальной. Фантазия о смерти, однако, не может достичь своей конечной цели, не прорвавшись в реальный мир. Легко увидеть опять-таки, как история Нильсена вписывается в эту гипотетическую схему. Его фактическое (не метафорическое) использование зеркала, чтобы создать удовлетворительное восприятие себя, его постоянное упоминание «образов», низкий порог самооценки и явная фрустрация, обусловленная конфликтом между его волей и действиями, – все указывает на то, что он застрял на границе уровня самоуважения в пирамиде Маслоу, неспособный прорваться дальше и отчаянно компенсируя свое поражение.

Из этих теорий (которые пересекаются здесь по нескольким пунктам) следует несколько запутанный вывод: убийство – это акт созидания, средство самореализации. Колин Уилсон много писал о так называемых «изгоях общества» – беспокойной группе, в которую входят как современные убийцы, так и поэты с музыкантами. Изгои, которые становятся убийцами, писал он, «имеют некоторые свойства художников: они знают, что не похожи на других людей, они испытывают определенные желания и трудности, которые отделяют их от остального общества, они обладают смелостью удовлетворять эти желания, несмотря на неодобрение общества. Но в то время как художники выражают свои проблемы при помощи творчества и воображения, изгои-преступники прибегают к насилию»[76].

Стоит отметить, что многие убийцы пытались найти самовыражение в поэзии. Ласнер, Ландрю, Питер Мануэль – все они писали сонеты в ожидании казни. Пол де Ривер в «Сексуальном преступнике» посвящает целую главу «поэтической природе садомазохиста», где использовано множество стихов одного из его пациентов-преступников[77]. И читатель уже знает, как часто Нильсен выплескивал свою энергию в стихи с тех пор, как его арестовали в феврале 1983-го. Он даже недвусмысленно сравнивал убийство с искусством. И в самом деле, существуют доказательства того, что творческие порывы у художников и разрушительные порывы убийц могут происходить из одного источника.