Одним из самых убедительных изображений зла в литературе можно назвать шедевр Джеймса Хогга «Личные воспоминания и признания оправданного грешника», написанный в 1824-м. Для нас здесь особенно интересно, что это работа шотландского автора, и действие книги тоже происходит в Шотландии, пропитанной теми же доктринами, которые окружали Нильсена с детства. Главный персонаж, Роберт Рингим, воспитан в догмах кальвинистского детерминизма и счастлив жить среди богоизбранных людей, пока не встречает незнакомца, под влиянием которого совершает несколько убийств. Незнакомец уверяет его, что избранный Богом не может поступать плохо. Разумеется, это дьявол. Существует ли он вне Рингима, становится ли он Рингимом или же он – персонификация темной стороны самого Рингима? Автор оставляет это на усмотрение читателей, отражая извечные сомнения каждого человека, размышляющего над подобными вопросами. В первой половине книги история Рингима рассказывается от третьего лица, во второй Рингим сам рассказывает обо всем, что с ним происходит.

Первая же страница его рассказа напоминает нам об «изгое» Колина Уилсона и психологическом портрете серийного убийцы как «одиночки», изолированном от остального человечества. Рингим говорит о себе так: «Я родился изгоем в мире, в котором мне суждено было сыграть столь важную роль». Его нравственное воспитание дало ему четкие разграничения между правильным и неправильным, но попутно внушило ему ощущение, что он ничего не стоит: какие бы грехи он ни замаливал, всегда оставалось еще бесчисленное множество других, которые требовалось преодолеть. «С горечью, свойственной юным, я осознал: для меня в этом мире нет надежды» (есть основания предполагать, что дедушка и бабушка Уайты похожим образом повлияли на Нильсена, который отчаялся соответствовать их ожиданиям). В юности Рингима обвинили в том, что он чересчур склонен к обману (боясь того, что его желания обнаружат, Нильсен научился держать свои чувства под замком).

Когда Рингим впервые встречает незнакомца, он совершенно поражен: тот выглядит в точности как он, и его тянет к нему «словно магической силой». Незнакомец утверждает, что лишь при одном взгляде на человека он может «постепенно принять его облик, а принимая его облик, я получаю доступ к самым потаенным его мыслям». Они становятся лучшими друзьями, и под воздействием незнакомца Рингим незаметно для себя начинает меняться. «Я привык считать его продолжением меня самого». Однако его прежние друзья ничего тревожного не замечают: «Они вовсе не полагали меня безумным, даже наоборот: утверждали, что я никогда не говорил прежде с такой страстью, с такой пылкостью, никогда не выражался в столь торжественной и впечатляющей манере». Он все сильнее убеждался, что «Рингимов» существует двое, и эта мысль со временем начала его угнетать.