Однако создатели моды находились на пике своего медийного влияния. «Я не работаю, вы никогда не увидите, как я рисую, — говорил Филипп Старк[829], известный дизайнер 1980-х. — Я развлекаюсь!» Он устраивал акции в любимых местах (Публичные бани, Café Costes, чрево Парижа — Les Halles) со своими выдолбленными стульями, со своим девизом — «меньше значит больше». Гладкая, прямоугольная, застегнутая на молнию до подбородка, мода утвердилась на последнем урбанистическом дефиле: от андрогинов Готье в военном сукне и кружевах до голливудских воительниц Тьерри Мюглера. Но чем больше мода подавала себя как спектакль, тем больше поднимала свою репутацию, над которой только англичане позволяли себе насмехаться. В Лондоне выпустили футболки с надписями «Azebeen Alaia», «Claude Monotonn», «Yuppie Yamamoto», «Jean-Paul Goat Yeah» и даже «Yves Saint Lawrent».

Ив Сен-Лоран наблюдал за этим с ощущением, что все это не в его стиле. Именно Сен-Лоран восхищал публику на бальных вечерах платьями из тафты и тюля (костюм Изабель Аджани для фильма «Подземка» Люка Бессона). Именно он умножил художественные отсылы, без которых мода больше не сможет существовать. Он по-прежнему восхищался Вивьен Ли в фильме «Трамвай „Желание“». «Ее воздушный персонаж, одетый в возвышенные обноски, завораживает меня…» Он любил итальянские фильмы, «Чувство» Висконти, красный бархат, темные драгоценности и «сногсшибательную роскошь XIX века, Феллини, Каллас, Верди», это были его «попутчики», к кому он часто обращался, чтобы избежать реальности.

Ретроспективные показы прославляли его творческий путь, но в нем самом было слишком много жизни, чтобы быть похороненным заживо в своей собственной легенде, в этих мифах, что заточали его в тюрьму. «Элегантность, — говорил он в очередной раз, — это умение забыть все, что мы носим на себе. Есть тысяча разных определений, тысяча возможных вариаций. Прежде всего, значение имеет личность. Элегантность жеста, элегантность сердца. Дело не в том, чтобы носить очень дорогую одежду. Если бы это было так, это было бы ужасно…»

В декабре 1986 года он приехал в Москву по случаю его ретроспективы в Доме художника. Его опять попросили дать определение элегантности. Он ответил. «Счастливая женщина — это женщина в черном свитере, в черной юбке, с большим поддельным украшением, и мужчина рядом с ней».[830] В тот день, увидев некоторых высокопоставленных советских дам, одетых в одежду Сен-Лорана, ярко накрашенных и в драгоценных камнях, он сказал Жаку Гранжу: «Я думаю, что КГБ очень плохо информирован». Ив Сен-Лоран обращался к женщинам, к ним одним. Как и они, он был способен скрывать самые важные вещи под легкомысленным поведением, и наоборот. Он никогда не был более искренним, чем когда играл в игру. «Ах, я обожаю этот его образ! — вспоминала Катрин Денёв. — Влюбленная женщина — это не женщина, покрытая драгоценностями, а та, для кого все снова становится простым и естественным. Правильно, что может быть шикарнее черного свитера и черной юбки! Если свитер очень мягкий и юбка хорошо скроена, прежде всего. Если каблуки не сбиты. Если мужчина привлекателен. В конце концов, влюбленная женщина не обязательно бывает права. Она может ошибиться в своей любовной истории, но пусть продлится опьянение!»