Я уже несколько раз упоминал, что, не имея почти никаких заметок, вынужден полагаться на свою слабеющую память, и потому многое из моих наблюдений во время постоянной кочевой жизни, при беспрестанных, как в калейдоскопе, менявшихся местностях и лицах, представлявших немало интересного, ускользает и, совершенно смутно носясь предо мной, не ложится под перо. И в этот раз, например, хоть и помню дико-угрюмую природу ущелий и бедных аулов осетин, во многом схожих с хевсурскими, ночи, проведенный в дымных, грязных саклях, длинные разговоры о житье-бытье этих заброшенных в трущобы бедных первобытных людей, их дикие понятия о религии и прочее, но ничего подробного об этой поездке вспомнить и рассказать не могу. Осмотрел я несколько жалких, выстроенных в наше время осетинской комиссией Синодальной конторы[44] церквей стоимостью триста рублей каждая, церквей более похожих на сараи или амбарчики, чем на храмы; видел несколько развалин древних церквей, неизвестно когда и кем построенных, с сохранившейся отчасти живописью на стенах, церквей, при сравнении коих с возведенными в наше время приходилось краснеть; видел двух-трех священников, получающих по 150 рублей в год жалованья, точно таких, как я уже описывал в Хевсурии, поставленных в самое жалкое, унизительное положение среди своей полудикой, полуязыческой паствы; видел вообще нищету и какой-то беспробудный мрак… Вынес я тогда, помню, убеждение, что раздачей нескольких колоколов и дорогих, по бархату вышитых церковных принадлежностей ни христианства восстановить, ни просветить этого мрака невозможно, что для этого требуется нечто большее, много материальных средств, много деятельных, усердных и подготовленных людей.

У меня сохранилось несколько черновых бумаг, писанных мною тогда барону Вревскому, и я приведу их здесь в извлечении: читатель увидит результат моей командировки и взгляд мой на дело, выраженный двадцать четыре года тому назад, а также некоторые сведения о самой местности. Вот что я, между прочим, доносил 31 октября 1855 года:

«Исполняя возложенное на меня поручение, я отправился в Осетию и посетил все деревни, в которых есть церкви, раздал назначенные им вещи под расписки священников и собрал при этом сведения как о положении церквей, о недостатках церковной утвари, так равно о степени уважения осетин к христианской вере и исполнении ее обрядов. Из прилагаемого списка видно, какие церкви чем еще нужно снабдить, но при этом считаю долгом доложить, что одно украшение церквей не может иметь того благотворного влияния на утверждение между осетинами христианства, которое могло бы быть достигнуто другими, более действительными мерами. Первым условием для достижения цели, о важности результатов коей нечего и распространяться, я полагаю назначение в эти места священников, которые при знании туземного языка имели бы достаточно силы воли и ума, чтобы приобрести нравственное влияние на легковерный, полудикий народ, и более поучениями, выраженными в простых наглядных формах, а не единственно церковным священнодействием, горцам едва ли понятным, заставили бы их обратиться на истинный, христианский путь. Это тем более возможно, что живо сохранились еще предания о некогда бывшем здесь христианстве. Осетины чтят божественность Спасителя, память некоторых святых угодников, исполняют некоторые обряды церкви, но тут же подчиняются своим жрецам (деканози), исполняют разные языческие обряды, приносят в жертву животных и т. п. Хороший священник с настойчивостью и терпением в несколько лет непременно достиг бы в своем приходе такого нравственного влияния, что слова его исполнялись бы беспрекословно. Подобных пастырей, без сомнения, могли бы дать воспитанники, кончавшие в Тифлисской семинарии курс, но им необходимо назначить достаточные средства существования; теперешние священники получают от 150 до 200 рублей в год, этих денег недостаточно на приобретение насущного хлеба для семьи, нередко в 6–7 душ (поэтому священниками в горы и отправлялись только полуграмотные пономари). От жителей священник никакого вспомоществования не имеет, да и не должен иметь; напротив, нередки случаи, когда священник должен оказать помощь, сделать подарок и этим путем приобрести уважение среди людей, которые при своей крайней бедности чуть не благоговеют перед всяким, обладающими скромным достатком.