Через день вместе с г-ном Пиленко выехали мы в Садон, где находятся рудники. Дорога на расстоянии тридцати верст была прекрасно разработана и шоссирована – явление тогда на Кавказе чуть ли не единственное. В легком тарантасе, невзирая на некоторые крутые спуски и подъемы над глубокими обрывами, мы доехали меньше чем в три часа. Дорога идет по левому берегу реки Ардона, быстро катящемуся по усеянному крупными камнями руслу: в некоторых местах холодные серные источники вливаются в реку, придавая ей зеленоватый цвет и распространяя кругом тяжелый, неприятный запах. Езда по ущелью была совершенно безопасна благодаря отдаленности от непокорных обществ и мирным наклонностям осетин. Рудники охранялись маленьким фортом, очень хорошо и удобно построенным, имевшим казармы для рабочих. Ту т мы провели ночь, спускались в штольни и штреки, где на глубине нескольких десятков аршин в основании громадной скалистой горы, при свете тусклых сальных огарков, в тяжелом, спирающем дыхание воздухе, наполненном пороховым дымом, в слякоти, образуемой просачивающейся везде водой, копошились с кирками и ломами в руках люди ради добычи нескольких фунтов презренного металла… Мрак, воздух подземелья, невольное чувство страха при мысли, какая громада висит над головами этих людей, днем и ночью здесь работающих, какая-то тоска, сдавливавшая грудь при невольном представлении о возможности быть запертыми в штреке (узенький коридор в скале) внезапно обрушившейся каменной глыбой, – нет, не хотел бы я там оставаться! Что свист пуль и ядер, смерть носящаяся кругом головы в минуты возбуждения, в сравнении с этим подавленным состоянием как бы заживо погребенного человека, остающегося в течение двадцати часов, до смены, вне света и свежего воздуха, с тяжелым ломом в руках!

Зрелище было для меня совершенно новое, интересное, но пробыв под землей каких-нибудь полчаса, я с большим удовольствием взобрался по вертикальной лестнице наверх и радостно взглянул на свет солнца, широко вдохнул свежего горного воздуха.

Из Садона уже не было дальше колесного сообщения, и я отправился верхом, переехав на правый берег реки; дорожка тянулась лесом, поднимаясь кое-где так высоко по обрыву, что гул реки едва доносился до слуха. В восьми верстах, на так называемом урочище Святого Николая, я к удивлению своему увидел прекрасный европейской архитектуры домик: оказалось, что тут имеет пребывание офицер путей сообщения, производящий изыскания для шоссейной дороги по ущелью Ардона к перевалу через Главный хребет в Имеретию, к верховьям Риона. Понятно, я заехал познакомиться и встретил весьма любезного капитана Есаулова, жившего среди гор и леса совершенным отшельником.