Светлый фон

Женитьба сопровождалась тоже своеобразными обычаями. Пришедших за невестой родственников и нескольких молодых людей угощали, а при отправлении с невестой догоняли, и мужчины били гостей палками (в шутку), а женщины портили им ножницами платье. Все сопровождалось песнями, пляской, стрельбой. Жених должен прятаться целую неделю и более, приходя после ночью в дом, он на заре исчезал, а товарищи его делали при этом выстрелы.

Каждый может по капризу выгнать от себя жену, возвратив только калым; больше четырех жен не позволяется иметь. Если муж застанет жену наедине с другим, то имеет право обрубить обоим носы…

Похороны не сопровождались особыми церемониями, в старые времена женщины собирались плакать, но после это вывелось. Поминки совершались самые скромные, только для бедных и делали их скрытно.

В Чечне всегда было несколько известных вожаков, собиравших шайки для набегов. С минуты выступления до возвращения все обязаны были беспрекословно подчиняться вожаку. За неудачу он не отвечал, а при успехе получал две трети добычи. Возвращались с песнями, выстрелами, возбуждая похвалы своих односельцев, песни женщин. До какой отчаянной отваги доходили чеченцы в своих набегах, приведу один, вспомнившийся мне сейчас, пример. Собралось их одиннадцать человек, перебрались за Терек и пустились высматривать добычу на почтовой дороге, недалеко от станицы Червленной или Ищорской (хорошенько не помню). Один из казачьих пикетов их, однако, заметил, дал знать в станицу, поднялась тревога, а дело близилось уже к рассвету. Чеченцы решились уходить поскорее домой, тронулись к Тереку – в одном месте выстрелы, в другом тоже, все пикеты (не везде можно было переправиться). Что делать? Решили броситься в противоположную сторону, в ногайские степи, там переждать тревогу и через день-два уйти за Терек. Между тем собравшиеся по тревоге казаки по добытым от секретных пикетов сведениям убедились, что хищники взяли направление по почтовой дороге и затем в степь, и пустились за ними. Сколько чеченцы ни торопились, но на усталых, голодных лошадях не могли уйти от погони: видя приближение казаков, они свернули к одному из степных песчаных курганов, бросили лошадей, взобрались на верхушку кургана и решились защищаться. Их окружили и предложили сдаться: они отвечали выстрелами, и у нас оказалась потеря. Началась перестрелка; наконец, с прибытием новых команд казаков – составивших всего человек до двухсот – решили штурмовать курган; назначенные для этого люди тронулись. Между тем у чеченцев уже не стало патронов, дальнейшая защита становилась невозможной, и они решились умереть, но не сдаваться… Сделав последний залп по приближавшимся людям, они привязали себя предварительно друг к другу ременными поясами, чтобы не разлучаться и чтобы кто-нибудь не впал в искушение отдаться живым, обнажили шашки и кинжалы, надвинули папахи на глаза и с заунывным пением мюридского религиозного лозунга «Ля иль-ля, иль-ля-ля» (нет Бога кроме Бога) ринулись навстречу наступавшим казакам… Последовала дико-кровавая сцена, одна из тех, которые составляли отличительные черты Кавказской войны и производили сильное впечатление на всех, от простого солдата до старого боевого офицера, от родившегося, так сказать, среди подобных сцен линейного казака и до случайно попавшего сюда образованного человека, – сцена потрясающая. Несколько минут каких-то смешанных диких возгласов, стонов, два-три выстрела – и конец. Одиннадцать трупов валялись кучкой, поливая песок своей кровью, а казаки выносили своих тяжелораненых товарищей и одного или двух убитых.