Другие рассказывают, что несколько жителей из Нашахой, стесненные на прежних местах недостатком земли, а быть может, и гонимые кровомщением, двинулись вниз по течению Аргуна и поселились на плоскости, выбрав удобное место. Занятая земля оказалась богатейшим черноземом, не видавшим в течение веков плуга и обеспечившим их неприхотливые потребности, а непроходимые лесные дебри, множество быстрых горных речек и топких ручьев (Шавдон) ограждали их от сильных соседей – лезгин, кумыков, кабардинцев. С течением времени увеличившееся народонаселение, обращая лесные чащи в пахотные поля, все более распространялось по плоскости и образовало, таким образом, самостоятельное общество, богатое средствами для хлебопашества и скотоводства, ставшее после грозой своим соседям. Это второе предание, полагаю, более вероятно.

В первое время чеченцы составляли без различия один класс вольных людей, подчинявшихся освященным временем обычаям. Каждая фамилия (тохум) избирала старшину, который и ведал общественные дела, разбирал мелкие споры и прочее. Если же случались более важные споры, фамильные, то обращались к старшинам других тохумов. Одно время представители от всех фамилий собрались в Ичкерии вблизи аула Цонтери, и на урочище Кетишкорт произошло нечто вроде веча, на котором и состоялось положение об адате (обычном праве), которым должно было руководствоваться во всех делах, за исключением дел о браках, наследствах и разделах имений, предоставленных суду шариата (религиозному). Были после попытки совсем уничтожить адат, для чего опять собирались на Кетишкорте, но неудачно: большинство не хотело подчиняться шариату, пока железная рука Шамиля, уже в сороковых годах нынешнего столетия, не подчинила все духовной власти.

Земля не считалась частной собственностью, она принадлежала всякому, кто хотел ею пользоваться. С течением времени только явились некоторые разграничения между аулами, но владение осталось и поныне общинным. Каждый год, когда настает время пахать, все однотохумцы собираются на свои поля и делят их на столько равных дач, сколько в тохуме семей, а затем жребий решает, кому какой участок пахать, и в течение года он уже считался собственностью. Леса же составляли общую народную собственность: каждый пришелец, новый поселенец имел право вырубить участок леса, поселиться на нем и тем самым становился собственником.

Как сказано, в Чечне все были равны, никаких сословных подразделений не было: не было порабощенных, не было общественных переворотов, не было завоеваний. Ни князей, ни узденей, как в соседних землях кумыков и кабардинцев, у Чечни не было. Мы все уздени, говорили чеченцы, принимая этимологическое значение слова: уз-ден или эзю-дан – от себя, то есть зависящий от себя. Единственным немногочисленным классом рабов были пленные; потомков прежде захваченных называли «лая», вновь захватываемых – «иессырь»: последние различались от первых неопределенностью своего положения, потому что на первых порах можно было ожидать еще их выкупа или обмена, а лай, уже забывший свое происхождение, потерявший связи со своим отечеством, составлял неотъемлемую собственность своего владельца. Положением лаев было безусловное рабство, подобно существовавшему в древности. Раб считался вещью своего хозяина, которой он мог распоряжаться по прихоти: его можно было продать, увечить, убить, приобретенную им собственность владелец мог отнять для себя, одним словом лай, вся его жизнь, весь его труд – все было принадлежностью его господина… Каковы бы ни были притеснения и жестокости, раб не смел уйти, поступить к другому, жаловаться, – он мог только наложить на себя руки… Бывали исключения: иногда лай бегал от своего тирана к какому-нибудь уважаемому в обществе человеку и искал у него защиты. Если тот его принимал и становился его защитником, то отправлялся к владельцу, уговаривал, просил смягчить обращение, не взыскивать за побег и, получив обещание, возвращал раба назад; если же увещания не действовали и тот требовал возвращения своей вещи – лая, то защитник не имел права его удерживать… Иногда случалось рабам откупаться на волю, тогда они обращались к кади, который с согласия владельца составлял бумагу – отпускную, передавал выкупную сумму, и лай становился свободным, получал название «азат».