В своей новой книге доктор Доббс утверждает, что Ньютон, будучи пуританином, боялся усиления позиций атеизма[1060]. Она настаивает на том, что он исповедовал алхимическую теорию о всемирном оживлении, согласно которой Бог наделяет все вещи в мире божественным духом.

Ньютон являет собой пример сочетания великого научного разума и глубокой религиозности. В этом отношении он был не одинок. В книге «Квантовые вопросы, мистические сочинения великих физиков мира», опубликованной в 1984 г., представлен анализ трудов Гейзенберга, Шредингера, Эйнштейна, Бройля, Джинса, Планка, Паули и Эддингтона – «в каждом из которых выражается глубокое убеждение в том, что физика и мистика – близнецы… Каждый из этих выдающихся людей, без исключения, отличался мистическим или трансцендентальным мировоззрением, в котором мир воспринимается как духовный, а не материальный феномен»[1061].

Это убеждение поддерживает основной тезис «Тайной Доктрины», который, судя по подзаголовку, заключается в том, что синтез науки, религии и философии возможен. Следующие выдержки из сочинений Эйнштейна свидетельствуют о том, что создатель теории относительности едва ли считал науку и религию несовместимыми:

Самая прекрасная и глубокая эмоция, которую мы можем испытать, – ощущение мистического. Именно оно является сеятелем любой истинной науки. Тот, кому эта эмоция чужда, кто не способен удивляться и быть захваченным благоговением, ничуть не лучше мертвеца. Знать, что непостижимые для нас вещи в самом деле существуют, проявляясь как высочайшая мудрость и самая блистательная красота, которые наши притуплённые чувства могут воспринять лишь в их примитивной форме – это знание, это чувство лежит в основе подлинной религиозности[1062].

Я утверждаю, что космическое религиозное чувство является самым сильным и благородным мотивом для научных изысканий. Только тот, кто понимает, какие огромные усилия и, в первую очередь, какая преданность требуется для разработки новых путей в теоретической науке, способен постичь силу этой эмоции, которая питает научную работу, столь далёкую от повседневных жизненных реалий… Такую силу человеку даёт космическое религиозное чувство. Один из наших современников сказал, небезосновательно, что в наш век материализма по-настоящему глубоко религиозными людьми остаются одни лишь серьёзные учёные[1063].

Другой отрывок из работы Эйнштейна цитируется в «Автобиографии Роберта Э. Милликена»: «Мне достаточно созерцать таинство разумной жизни, воспроизводящей себя на протяжении всей вечности, размышлять о чудесной структуре вселенной, о которой мы можем лишь смутно догадываться, и смиренно пытаться понять хотя бы малейшую частицу разума, свойственного природе»[1064].