Д. Г. Лоуренс (1885–1930)

Современные азиатские критики, рассматривая Лоуренса как ключевую фигуру XX в. в процессе взросления Запада, видят в нём религиозного мыслителя индуистского или буддистского направления. По-видимому, его первые биографы абсолютно не сведущи в вопросах влияния теософии на его произведения. Первым западным исследователем, который отметил это влияние, был Уильям Йорк Тиндалл из Колумбийского университета. Его работа «Д. Г. Лоуренс и его корова Сьюзан» была опубликована в 1939 г. Тиндалл беседовал с женой Лоуренса, которая сообщила ему, «что её муж с восторгом прочитал все труды мадам Блаватской и постоянно улыбался, читая о „мировом яйце“, оккультном предмете, который, судя по количеству аллюзий в их сочинениях, никогда не надоедал ни мадам Блаватской, ни Лоуренсу».

Хотя Тиндалл обнаружил, что Лоуренс многое почерпнул из учений Блаватской, сам писатель «отрицал существование предшественников или соперников, очевидно опасаясь за чувство собственной оригинальности», и, соответственно, преуменьшал их влияние. Поэтому в 1919 г., когда Лоуренс посоветовал другу, пережившему духовное потрясение, прочитать «Разоблачённую Изиду» и «Тайную Доктрину» Е. П. Блаватской, по словам Тиндалла «он в свойственной ему манере похвалил её книги, сказав, что они неплохи, но не слишком-то хороши». И всё же, добавляет он, «даже самые ортодоксальные теософы никогда столь сознательно не использовали» данные ею «символические подсказки к прошлому»[1117].

Предисловие Лоуренса к «Фантазии бессознательного» (1992), по мнению Тиндалла, «вероятно представляет наибольшую ценность для понимания его дальнейшего творчества» и «возможно, было написано самой мадам Блаватской». Вот что там сказано:

Я искренне считаю, что великий языческий мир, последними представителями которого являлись Египет и Греция, великий языческий мир, который предшествовал нашей эре, обладал собственной широкой и, возможно, совершенной наукой, наукой, которая рассматривала жизнь. В нашу эру эта наука превратилась в обломки в виде магии и шарлатанства. И от мудрости могут остаться одни лишь обломки.

Я полагаю, что эта великая наука, предшествовавшая нашей и совершенно отличная от неё по составу и природе, некогда была всеобщей, распространённой во всех землях, существующих в ту пору. Думаю, она была эзотерической и передавалась широким сословием жрецов. Подобно тому, как в наши дни математика, механика и физика изучаются и одинаково понимаются в университетах Китая и Боливии, Лондона и Москвы – точно так же, мне кажется, великая наука и космология были единым эзотерическим учением, распространённым во всех странах древнего мира: в Азии, Полинезии, Америке, Атлантиде и Европе…