Став директором НИИ физики МГУ, Гессен исправно посещал мандельштамовские лекции и семинары, на которых жила самая передовая и самая подлинная физика. Тем самым он точно знал, какая физика правильна. На его долю оставалось подыскать подходящие марксистские формулировки. В статьях Гессена не было ни выстрелов, ни сокрушительных ударов по идейным оппонентам и пригвождения их к позорным столбам. Он весьма сдержанно пользовался лихим диалектом, столь популярным тогда у «диаматчиков».

Для истории науки квалификация Гессена была вполне достаточна, и его Лондонский доклад 1931 г. «Социально-экономические корни механики Ньютона» стал подлинным событием. Этот доклад переиздан в Лондоне в 1971 г. и имя Гессена на Западе гораздо более известно, чем на родине [Гор. 93 [17]]. Однако когда Гессену приходилось давать четкую (и скорую) интерпретацию бурных событий завершавшейся тогда революции в физике, его физико-математической квалификации не хватало. В 1928 г. он в популярной книжке [Гор. 93 [18]] грамотно и даже проникновенно изложил идеи специальной теории относительности (покончившей со старым понятием эфира), да и свою злополучную статью в БСЭ он закончил отсылкой к статье «Теория относительности». Но для Общей теории относительности (возродившей некоторые атрибуты эфира) его физико-математической квалификации не хватало.

100. Судьба Эрнста Кольмана – сюжет для триллера (см. Википедию). Австрийский офицер, попавший в плен в 1915 году. Сын немца и еврейки. В плену стал большевиком и за пораженческую пропаганду посажен царским правительством в одиночку. Участник Гражданской войны, затем шпион и агент Коминтерна. В 1930 году возглавил центр Комакадемии по руководству методологическими проблемами естествознания (до Первой мировой успел поучиться математике и инженерному делу в Праге). Инициатор «дела Лузина» [Ес.90]. В 1936–1938 гг. будучи зав. отделом науки при Московском горкоме ВКП(б), выдвигал обвинения философского и политического характера в отношении В. И. Вернадского, С. И. Вавилова, Л. Д. Ландау, И. Е. Тамма, Я. И. Френкеля и многих других. В 1937 году, после ареста братьев жены, уже не работая, ждал ареста – спас Хрущев. После Второй мировой направлен в Чехословакию зав. отделом пропаганды ЦК КПЧ. Резко критиковал генсека КПЧ Сланского еще в 1948 году. По жалобе президента Готвальда Сталину был арестован и выслан в СССР, где три с половиной года провел на Лубянке. Одним из первых освобожден после смерти Сталина.

В Чехословакию вернулся в 1959 году – Хрущев продвинул его руководить там философией. В 1962 году вышел на пенсию и возвратился в СССР. В 1976 году он выпросился «умирать» к дочери в Швецию и стал невозвращенцем. Успел еще обобщить свой опыт в книге воспоминаний «Мы не должны были так жить», выпущенной в Нью-Йорке в 1982 году. Хотя в этой книге он не упомянул свою эпохальную погромную статью «Вредительство в науке», но признал: «… считая себя, так же как и мои коллеги, компетентным судить по всем вопросам, во всех областях знания… мы наломали немало дров, нанесли несправедливые обиды не одному ценному научному работнику, из которых многие потом были репрессированы и погибли,… и повредили развитию советской науки, равно как и ее престижу в глазах иностранной интеллигенции, да и социализму и коммунизму в целом нами был причинен громадный ущерб».