Еще овраг покрыт был дикими зарослями, среди которых кое-где чернели распаханные участки, а молодая поросль в «школах» уже покрылась мягкой хвоей и разноузорными листьями. Окрепнув в теплых, влажных питомниках, деревца пересаживались в грунт по двум террасам, построенным здесь самой природой, и очень быстро приобретали облик и повадку взрослых деревьев. Вырастали знаменитые рощи пробкового дуба, румяного земляничника, голубого пушистого кедра, падуба, широко раскидывающего легкую сеть своей мелкой листвы, и важных темных кипарисов. Неподалеку от «патриарха», на выступе, открытом морским ветрам, посадил Стевен лучший из выращенных в «школе» экземпляров гималайской сосны, быть может, самое великолепное из всех деревьев нынешнего сада. Стевен очень любил сосны. Может быть, они напоминали ему его детство, проведенное на севере. Он был уверен, что дикие скалистые уступы Никитского буруна хорошо примут калифорнийских, канадских, гималайских переселенцев.

О своих работах Стевен делал подробнейшие сообщения генерал-губернатору дюку Ришелье. Он писал: «В течение зимы (1813–1814 года) были приготовлены участки земли к будущим насаждениям вырубкою дикорастущих бесполезных дерев и кустарников с глубоким перекапыванием земли. Потом посажены черенки масличных и других дерев и посеяны вновь полученные семена. Когда эти самонужнейшие работы были окончены, то обведена нижняя часть отделенного для школ пространства каменною стеною, и верхняя – прочным плетневым забором. Между тем, продолжалось обчищение маслин и других по саду рассеянных фруктовых дерев, коим отчасти уже и привиты некоторые лучшие сорта. В летнее время, когда нельзя уже земляной работы производить, люди были заняты деланием дорог, кошением сена и построением теплиц и других мелких строений. Осенью опять перекопано нарочитое место, на коем посеяно не менее прошлогоднего разных фруктовых и садовых дерев. Сверх того испахано несколько полей, кои засеяны семенами лесных дерев в большом количестве, а наипаче мохнатым дубом, приморским ясенем, восточною грабиною, цельтисом, терпентиновым деревом, красным можжевельником и приморскою сосною… Всегдашний недостаток в рабочих не позволил еще заниматься украшением сада, да и денег недоставало на покупку первоначально потребного количества луковиц, как и других кустов».

Справившись с главными посадками парка, Стевен начал прокладывать дорожки, устраивать цветочные клумбы. Весной 1814 года здесь уже цвели крокусы и пармские фиалки, а позднее нарциссы, пионы и розы. На круглой обширной клумбе близ домика Стевена появились весенние алые тюльпаны, великолепные хрупкие канны, еще не ведавшие этой земли, и белые лилии. Леса, луга, цветники и парки всего мира оплодотворяли в эти годы юную, только что возделанную землю Никитского буруна.