Известно лишь то, что на проект не было обращено внимание, так же как не было в свое время обращено внимание на «мечтательный» проект (1804 года) насаждения ветрозащитных и водохранящих лесов по степным границам полуострова.

Стевен покинул Никитский сад в 1824 году, но числился директором до 1827 года, оставляя за собой общее руководство. Однако он не вмешивался в дела сада, которые вел садовод Гартвис, послушный во всем Воронцову. Гартвис занялся опытным виноградником потому, что это важно было для винодельных предприятий Воронцова. Работы в «школах» с хвойными, с лавандой и дикорастущими почти прекратились.

Но и то, что уже удалось создать, было не так мало. Это были 400 десятин сада на месте диких зарослей Никитского буруна, тысячи саженцев, ежегодно из никитских «школ» по Крыму распространяемых, и почти пять тысяч видов различных растений, которые Стевен подробно изучил и описал в своей книге «Флора Тавриды».

От Артека до Фороса

От Артека до Фороса

Прежде чем сомкнулись ограды новых усадеб и южный берег стал уделом знати, сюда хлынули из всех губерний тысячные толпы русских мастеровых: крепостных и вольнонаемных. Они явились сюда со своим простым снаряжением и принялись тотчас за дело.

Мы знаем имена архитекторов, планировщиков и нескольких садовников, которые проектировали лучшие дворцы и парки побережья, но мы не знаем ни одного имени из тех, чьими руками была перекопана эта тугая, упорная земля, проложены многочисленные тропы и дорожки, возведены прекрасные стены и выточены тончайшие орнаменты. Люди эти явились на дикий берег, исполняя волю своих бар, и создали то великолепие, которое дожило и до наших дней.

В эти годы южный берег обрел живой голос. Отовсюду доносились глухие звуки взрывов, всюду дробили камень, ссыпали гальку, песок, рубили, пилили, строгали, приколачивали. Всюду слышна была плавная «окающая», «акающая», мягкая и крутая, северная и южная русская речь, и русская песня зазвучала над долинами, погруженными в вековое безмолвие.

Татары, привыкшие делать свои дома из земли и плетенки, с удивлением и интересом смотрели на маленькие «заводики», возникшие по всему побережью, где гасили известь, делали кирпич и черепицу, приготовляли дранку и обтачивали гладкие каменные квадроны.

До того времени, как началась постройка перевальной дороги, мастеровой народ являлся стайками, больше по наряду своих помещиков из разных губерний. Но с тех пор как начали строить дорогу и разные дорожные здания, с тех пор как пошли сооружать замки, каменные ограды и церкви, нельзя было обойтись кое-каким народишком, потребовались целые артели и большие умельцы. Большие умельцы и крепкие артели всюду на побережье были нарасхват, нигде сами не оседали, но мало-помалу пускали корень. Ютились в пещерах и землянках, кормились кое-чем и больше довольствовались краюхой.