На самом деле, конечно, дело было не в тех несправедливостях, которые чинили мурзы, а в той власти, которую они имели и которой пользовались для своих политических интриг. Воронцов стремился уничтожить это влияние, предоставив власть русской администрации и русскому земству.

При всём этом Воронцов считался покровителем магометан. Он достиг популярности у татар маленькими подачками. Стоило ему, например, принять сторону татарина в каком-нибудь земельном споре, как его чиновники кричали: «Воронцов – друг татарского народа», и молва об этом шла по Крыму. Разумеется, под народом надо было понимать имущих и влиятельных татар, а не голытьбу. Однажды Воронцов даже пошел против своего родственника генерала Раевского, чтобы отстоять земли одного муллы (хатиба). Правда, заметим в скобках, Воронцов недолюбливал этого своего родственника, друга Пушкина, и не хотел его водворения в Крыму.

Хозяйственный Раевский, имея в своем владении Карасам[79] (в конце 30-х годов), округлял земли, как делали это все южнобережные помещики, как делал это и сам Воронцов. Округляя свое имение за счет партенитских земель, Раевский натолкнулся на старую мельницу, которая уже давно не работала и принадлежала партенитскому хатибу Мустафе-эфенди. Сговорились о цене, и Мустафа получил деньги. Но у старой, никому не нужной мельницы объявились новые хозяева. Мельница оказалась будто бы наследственным владением еще трех татар, которые написали жалобу на Раевского. Воронцов принял сторону хатиба. Раевский написал Воронцову: «Вы не имеете ни времени, ни возможности заменить суды, между тем, татары обращаются всегда к вам, а не к суду… Вы принимаете их сторону против русских владельцев, которых вы привлекли на южный берег… Между тем, ничто не может сравниться с нахальством и плутнями татар… Кучук-ламбатские, биюк-ламбатские и партенитские татары, продав почти все земли и израсходовав деньги, теперь не имеют ни лугов, ни лесов. Они безнаказанно крадут плетни и срубают фруктовые деревья на топливо. По ночам они разбирают каменные ограды моих виноградников, лугов и садов и выпускают туда лошадей и скот, рубят лучшие деревья в моих лесах на свои постройки, и я не могу удержать их с небольшой русской охраной. Наконец они продают мне свою землю, получают деньги, выдают расписки, а затем отрицают факт продажи и получения денег».

Именно так поступили три партенитских татарина с этой мельницей. Один получил деньги, но объявились еще трое, которые не признали купчей и, подстрекаемые получившим деньги хозяином Мустафой, жаловались на Раевского, который уничтожил старую мельницу.