Люди власти, нередко – с минимальным образованием, пришедшие к ней без какой бы то ни было профессиональной огранки, не понимали мотивации деятельности ученого. Не верили в ее особенность еще и из‐за концепции человека, лежавшей в основе «марксистско-ленинского» мировоззрения. Кантовское небо над головой они так же не могли увидеть, как и ощутить нравственный закон внутри себя. Сознанию этих управленцев представлялась некая особь, которую можно, материально заинтересовав, подвигнуть на любые действия. Не то чтобы подобных человекоединиц не было вовсе, но среди крупных ученых их заведомо меньше, нежели в других областях человеческой деятельности. Сама сфера интеллектуального творчества производила и производит жесткую селекцию, прямо противоположную селекции властной: ей жизненно необходима свобода. И она вступает в непримиримое противоречие со стремлением подчинить страну и населяющих ее людей хозяйственно-производственным планам.

К этому времени социологическое направление исследований было вытеснено истматом, философия – диаматом. Прежнее философствование сменилось начетничеством, жонглированием схоластическими формулами. Мало кому понятное, усеченное до перечня догм учение «диалектического материализма» легко давалось тем, у кого фундаментальное гуманитарное образование отсутствовало. Перечень центральных положений диамата выстраивался в зазубриваемый свод формул (что, возможно, коррелировало с принятой в церковно-приходских школах системой обучения катехизису).

11 февраля 1930 года в Президиум ГАХН с письмом обращается Родионов, которого без согласия назначили, с его точки зрения, «конторщиком», сняв с поста юрисконсульта[1087]. Родионов доводит до сведения Президиума, что он служит не по военной части, подобных приказов не приемлет и настаивает на зачислении в члены-корреспонденты Теасекции. Демарш одного из старейших сотрудников Академии оказывается результативным, и уже 22 февраля он возвращен в должность юрисконсульта.

12 февраля принимается решение, что все высшие посты в Академии должны занимать коммунисты[1088]. Одновременно упраздняется институт «почетных членов». Это означает, что научная репутация утрачивает значение, статус служащего Академии определяется принадлежностью к партии – либо нахождением вне ее. Синклит высокоавторитетных, широко известных специалистов, способных в силу своей (сравнительной) независимости влиять на решения властей, каким-то образом их корректируя, не нужен. В Теасекции продолжают появляться новые сотрудники, кроме упоминавшихся Амаглобели, Бескина, Павлова, Пельше в нее приходят Н. И. Львов[1089] и Н. И. Челяпов. Они лучше прежних приспособлены к необходимым мероприятиям: Львов укрепит Теасекцию в качестве специалиста по самодеятельному театру, прежде остававшемуся вне поля зрения высоколобых театроведов-«аристократов», а Челяпов в качестве члена Государственного ученого совета (ГУС) войдет в Комиссию по обследованию деятельности ГАХН.