На одном из листов появляется (мечтательное) описание будущего научно-исследовательского и экспертно-консультативного Бюро, заставляющее уверенно предположить авторство Сахновского, даже не видя его подписи.

Бюро должно состоять из пяти секторов.

1-й – исследовательский, где разрабатываются темы по научным материалам;

2-й – лабораторный, где ведется работа по организации сценического пространства применительно к задачам новой актерской техники, режиссерского искусства, к задачам новой декорации, новой конструкции, новым формам драматургии и запросам зрителя;

3-й – светотехники и светоуправления сценой;

4-й – машинизации и механизации сцены.

И наконец, 5-й должен быть занят собственно архитектурной конструкцией зданий.

Непременно планируются и непериодические печатные издания Комитета[1069].

Бесспорно, это проект режиссерский, и мы знаем фамилию этого режиссера.

Неугомонный Сахновский не остается в стороне от открывающихся кадровых возможностей. Будто не замечая приближающегося конца, в первых числах февраля 1930 года он как заведующий режиссерской лабораторией Теасекции обращается в Президиум с настоятельной просьбой «закрепить за ним право принять в штат 15 научных сотрудников» (12 действительных и 3 – сверхштатных). Что не менее удивительно – его просьбу удовлетворяют[1070].

Организационное безумие первых месяцев 1930 года сказывается, в частности, в том, что спустя две недели выяснится: Сахновский не является более сотрудником Академии. «В связи с сокращением масштаба научной работы» идут увольнения. «На основании постановления Научно-политической секции ГУСа отчисляются В. Г. Сахновский, Н. Л. Бродский, М. А. Цявловский, М. А. Петровский с 1 марта с выдачей им месячного заработка»[1071].

А как же план строительства театральных зданий? Исследовательское экспертное бюро? Карты театральной России и диаграммы роста?.. Тем более что утверждение проекта положения о Комитете по изучению строительства театральных и клубных зданий и сцен стоит в том же документе пунктом 11‐м[1072].

Сразу после резкого сокращения прежнего научного состава выясняется, что надо же кому-то и работать. И в том же феврале Теасекция просит «пересмотреть вопрос об отчислении Сахновского, Бродского, Усова»[1073]. Настаивает Теасекция также на возвращении М. А. Петровского, Цявловского и др. (Забегая вперед, скажем, что Сахновского в штат так и не вернули, все его немалые обязательства свалились на плечи Филиппова.)

Волков, Гуревич, Марков, Филиппов, Якобсон и Яковлев пока оставлены в штате.

Как это обычно происходит, при сокращении одних одновременно набирают других. В Теасекции появляются новые сотрудники: Р. В. Пикель, Н. А. Попов, Б. В. Варнеке[1074], И. М. Клейнер, В. А. Павлов, Б. В. Алперс[1075], Е. М. Закс[1076], в театроведение призваны и журналисты: помимо Пикеля и Павлова, вскоре в Теасекцию будет зачислен и критик Э. М. Бескин[1077]. Минуя глупые формальности (вроде чтения докладов и представления исследований), он сразу становится действительным членом. Сокращенный прежде Кондратьев тоже окажется ценным работником: специальным распоряжением Главнауки он принят в число сверхштатных действительных членов ГАХН[1078], а вскоре его вернут и в штат.