Возникала масса сложностей. Иванов с Михеевым были далеки от церкви настолько, насколько только можно было. Как себя вести в храме? Как молиться? А они ни единой молитвы не знали. Ладно, если есть шанс как-то обмануть немцев, не понимают они Россию с ее православием. Но своих, русских, настоящих верующих не проведешь. Значит, малейший промах и конец легенде? Донесут, арестуют, допросят… И уничтожат вместе с епископом, о котором говорил Судоплатов.

Сомнения решительно рассеяла Рыбкина. Понятно, что времени почти нет. Но вас обязательно всему научат. За это возьмется сам епископ.

И тут же на горизонте появился Василий Михайлович Ратмиров. Он по отдельности побеседовал с Михеевым и Ивановым. Отношения с ним у Михеева, да и у капитана Иванова сложились сразу. И между двумя разведчиками — тоже. Сблизили опасность, предстоящее общее дело.

Как же уважительно пишет Иван Михеев в своих записках о епископе Василии. Столько испытаний, риска, вынужденных и непредвиденных поступков, а в адрес Ратмирова — ни единого упрека. Только благодарность за умелое приобщение к Богу и к новой профессии. Именно профессии, потому что немолодой, не очень физически крепкий Ратмиров занимался с разведчиками, не щадя себя. Они это поняли. И отвечали на его старания смирением и усердием. Каждый день на квартире у Зои Ивановны владыка Василий обучал своих помощников — членов разведгруппы — всему тому, что было необходимо знать для участия в архиерейских службах, и многим другим церковным премудростям. И только церковное облачение примеряли в кабинете у Судоплатова. Занимались часами, иногда до изнеможения. Рыбкина все время поторапливала: мало, мало времени!

Не только заучивали молитвы, но и с помощью наставника вникали в их суть. Тут не ограничилось Отче наш. За этой главной молитвой пошли и другие. Но когда добрались и до них, выяснилось, что даже длинные, такие как молитва Василия Великого или псалом Давида — заучивались легче, быстрее. Наступили понимание, радость от приобретенного. Вникнув в суть, запоминать стало легче.

Несмотря на близость фронта, московские храмы не закрывались. Наведывались в разные церкви, налагая на себя знамение. Ратмиров показывал, как правильно ставить и зажигать свечи, подходить под благословение не только к нему, но и к другим священникам. Особенно непросто было научиться помогать вести службу.

Разведчикам, они об этом говорили только между собой, чудилось, что верующие порой смотрят на них как-то косо. Неужели догадывались? Ратмиров это понял. И однажды «невзначай» пояснил, что все начинающие, даже паства, впервые приходящая в храм, чувствуют себя неловко. Ничего, со временем пройдет.