В конце сентября 1944 года я своими глазами видел результаты этой политики в одном из соединений испытанной танковой дивизии близ Битбурга. Командир, имевший многолетний опыт боевых действий, показал мне поле боя, где несколькими днями ранее произошла трагедия. Недавно сформированная, неопытная танковая бригада из-за неумелого технического обслуживания потеряла десять из тридцати двух новеньких «пантер» еще на марше. Оставшиеся двадцать два танка вышли к району развертывания без должной разведки и попали под обстрел американских противотанковых орудий. Пятнадцать танков были расстреляны, как мишени на полигоне. «Подумать только, как помогли бы эти новые танки моим опытным экипажам!» — с горечью сказал капитан. Я передал этот разговор Гитлеру, с сарказмом заметив: «Вот наглядный пример того, что закаленные соединения имеют значительные преимущества перед новичками». Однако мой рассказ никакого впечатления на Гитлера не произвел. На оперативном совещании он заявил, что убедился на собственном опыте службы в пехоте: войска только тогда берегут оружие, когда знают, что вряд ли получат новое[278].

Во время поездок на Западный фронт я узнал о попытках договориться с противником на отдельных участках. В Арнеме я встретил разъяренного генерала СС Биттриха. Накануне его 2-й танковый корпус практически уничтожил британскую воздушно-десантную дивизию. Еще во время сражения генерал пообещал британцам не трогать их госпиталь, оставшийся за немецкой линией фронта. Однако партийные функционеры отдали приказ убить британских и американских летчиков, тем самым выставив Биттриха лжецом. Его страстное обличение партии было тем более поразительным, что исходило от генерала СС.

Даже бывший адъютант Гитлера от сухопутных сил полковник Энгель, теперь командовавший 12-й пехотной дивизией близ Дюрена, по собственной инициативе договорился с противником о выносе с поля боя раненых в периоды затишья. Неразумно было бы рассказывать о подобных соглашениях в Ставке, ибо я на собственном опыте убедился, что Гитлер расценил бы их как «слабость». Он часто с пренебрежением отзывался о так называемых рыцарских традициях прусского офицерства, зато превозносил твердость и непреклонность обеих воюющих сторон на Восточном фронте, что укрепляло боевой дух солдат и подавляло любые проявления гуманизма.

Мне вспоминается один-единственный случай, когда Гитлер весьма неохотно согласился, вернее, не стал возражать против переговоров с противником. Поздней осенью 1944 года британский флот отрезал от материка немецкие войска, базировавшиеся на греческих островах. Несмотря на то что британцы почти полностью контролировали морские пути, немецким войскам разрешили погрузиться на корабли и отплыть на материк. Некоторые немецкие суда проходили на расстоянии прямой видимости от британских военных кораблей. В качестве ответной услуги немецкая сторона согласилась использовать эти войска в обороне Салоник от русских и удерживать город до подхода британских войск. После окончания операции, проведенной по инициативе Йодля, Гитлер заметил: «Мы больше никогда не согласимся на что-либо подобное».