А между тем ее сестра Варвара, которая не сумела ни покорить Москву, ни удрать в Европу, была вынуждена вернуться в Сергиев Посад и в середине 1920-х годов вышла замуж за писателя Владимира Николаевича Гордина, исполнив тем самым один завет Розанова и одновременно нарушив другой, гласивший: «Не выходите, девушки, замуж ни за писателей, ни за ученых. И писательство, и ученость – эгоизм». В. В., как всегда, попал в точку. Супруг его третьей дочери, выходец из бедной еврейской семьи, был старше своей, трудно сказать какой по счету, жены на пятнадцать лет, имел за плечами большой опыт литературной и журналистской работы, водил знакомство с Есениным и Рюриком Ивневым, то ссорился, то мирился с большевиками, но в общем-то в новую жизнь не влился и был в Сергиевом Посаде «лишним человеком».

«Это был пожилой человек, некогда красивый, с густой кудрявой шевелюрой, но совсем больной, – вспоминала Татьяна Васильевна, – у него был инфаркт, и он только что поправился, когда расписался с сестрой Варей и она приняла его фамилию».

Нельзя исключать того, что последнее обстоятельство было если не решающим, то важным. Фамилия, которую ее обладатель когда-то не мог дать своим детям и сломал из-за этого такое количество копий, что, если поверить философу Алексею Федоровичу Лосеву, из-за этого рухнуло целое государство, – фамилия эта несла его дочерям угрозу. Однако Варе замужество не помогло, да и продлилось оно недолго.

«Работать он не мог, – вспоминала Гордина Татьяна Васильевна, – Варя тоже не работала, у него сохранились кое-какие старинные безделушки, и он их продавал, и на это они кое-как перебивались. Жили на Красюковке, на частной квартире сначала у одной хозяйки, а потом у другой – в холоде и голоде. Первые дни они приходили ко мне обедать, но потом я не имела возможности им помогать, так как работала на военном заводе и приезжала домой поздно, и тоже голодная и измученная до последней степени. Помню, как-то встретила их на улице, смотрю, у Вари из кармана торчит картошка; купила картошку и набила карманы пальто. Оба они были такие неприспособленные! Все их жалели и не понимали, что это за брак. Варя в то время была еще молодой и хорошенькой блондинкой, а он совсем старик. Но Варе нравилось, что он писатель, что у него волосы до плеч и не похож на остальных загорских жителей. Он любил нашего отца, с любовью говорил о нем, рассказывал при первом свидании со мной, как он был в Саровской пустыни, говорил с благоговением и благожелательством о Церкви… Я много плакала от этого брака и не знала, что же делать».