В самом начале 1864 года и вновь в Петербурге Салтыков выпустил «Губернские очерки». Наконец ему удалось сделать это без участия Каткова. Его неприязнь к Михаилу Никифоровичу продолжала развиваться, и здравых доводов в поддержку этому у меня нет. Дело, полагаю, не в том, что Катков, как обычно объясняли советские щедриноведы, в своих политических взглядах двигался слева направо. Не таким уж безмятежным было это движение – но ведь и про Салтыкова нельзя однозначно сказать, что он двигался от центра влево. Так же и Катков по отношению к Салтыкову не был столь агрессивен, как Салтыков по отношению к Каткову. Причина этой неприязни связана, скорее всего, с творческими проблемами. Так или иначе, Михаил Евграфович, уже безо всякого участия Михаила Никифоровича, провёл значительную редактуру «Губернских очерков», изменил композицию и некоторые заглавия, разделил сочинение на два тома.

Думается, эти три книжных издания были необходимы Салтыкову не только для подведения итогов предшествующего этапа его творчества. Причина была и в том, что новый этап никак не начинался. Вяз в фельетонных репликах, в мелких рецензиях (как член «команды» «Современника» Салтыков печатался только в нём и «Свистке», сатирическом приложении к журналу). Да, он стал вести в «Современнике» свободное обозрение «Наша общественная жизнь», в котором просматриваются первые черты его замечательных циклов в «Отечественных записках» 1870-х годов. Но с апрельской (1864) частью «Нашей общественной жизни» произошла странная вещь: она была набрана, но в журнал не попала. Как установили щедриноведы, вмешательства цензуры здесь не было. Предположить, что публикацию по каким-то причинам снял Салтыков, невозможно, ибо он использовал часть текста обозрения в статье «Литературные мелочи», которая появилась в апрельском номере.

Скорее всего, в редакции произошла очередная свара, которая привела к отнюдь не волшебным изменениям первоначального текста (полностью был опубликован, тоже не без коллизий, только в ХХ веке).

Вскоре Салтыков с женой отправился в Витенёво отдохнуть от междужурнальных и внутрижурнальных драк, но это не очень получилось. Его недруг, критик Максим Антонович, возомнивший себя главной идеологической силой «Современника», наследником дела Чернышевского и Добролюбова, вместе с ещё одним наследником Чернышевского и его кузеном, историком литературы Александром Пыпиным не пропустили в номер «Заметку» Салтыкова – справедливую реплику в адрес «Эпохи», притом защитительную по отношению к «Современнику». Пыпин был соредактором Некрасова, но последнего в Петербурге не было.