Правда, как оказалось, финансы не очень согласуются с литературой, причём в разнонаправленных смыслах. Его доходы должны были упасть – и они уже в 1865 году упали. Если взять подсчёты самого Салтыкова, выверенные щедриноведами, оказывается, что его годовые доходы от работы в «Современнике» были в два раза выше, чем полное жалованье председателя казённой палаты: шесть тысяч рублей против трёх.

Совсем разрывать отношения с «Современником» и Некрасовым Салтыкову, очевидно, не хотелось, однако никаких компромиссов он не искал. Об этом свидетельствует сохранившееся его короткое прощальное письмо из Витенёва Некрасову, где выверено каждое слово: «Я могу на будущее время быть только сотрудником издаваемого Вами журнала, не принимая более участия в трудах по редакции». Имя журнала – «Современник» – не произнесено, но, впрочем, мы теперь знаем: как автор Н. Щедрин после этого появился на страницах «Современника» всего один раз, когда в январском номере журнала за 1866 год был напечатан – с большими цензурными изъятиями – его очерк «Завещание моим детям» (его далее вспомним). Но ещё красноречивее то, что этот очерк – вообще единственная публикация Салтыкова в 1865–1867 годах.

После назначения Салтыков затосковал. Вновь возвратившись в Витенёво и просидев там, вероятно, до начала нового года, он жаловался в письмах на то, что ехать в Пензу «противно». Так как нашего героя не назовёшь домоседом, очевидно, причина была именно в Пензе.

Территориальный соблазн победил, хотя для занятия именно полтавской должности у Салтыкова было больше доводов. Здесь родина «бессмертного Гоголя», в творчество которого Салтыков, можно сказать, врос – хотя и, словно остерегая самого себя, раздражался по отношению к разраставшейся в российской словесности «школе Гоголя», которая не только «всемерно старалась выдавить из себя что-нибудь очень смешное, но даже принялась рабски копировать у Гоголя самую его манеру писать».

На Полтавщине и климат помягче – о климате, о погоде, как всякий русский, не только московский человек, Михаил Евграфович любил порассуждать. Имея, вне сомнений, и на климат свой взгляд. В одном из писем (правда, позднейшего времени, 1883 года) Салтыков сообщает своему корреспонденту: «Вчера у меня был Островский, который с братцем посетил Кавказ. Ужасно хвалит Батум: вот, говорит, куда ступайте! Климат – чудесный; губернатор – добрейший, а вице-губернатор – ещё добрее. Вот истинное определение русской жизни. Климат хорош; но всё-таки только тогда вполне хорош, ежели и губернатор и вице-губернатор соответствуют. Я это чувство давно испытываю».