Другим грузом стала болезнь жены. После возвращения из Малеевки они узнали, что удаленная опухоль – раковое образование. Началась рентгенотерапия, и она две недели ездила на другой конец Москвы на процедуры, а возвращаясь, ложилась без сил.
Дела с получением комнаты не двигались. Множество реабилитированных, получивших бумагу, что их безвинно и бессудно держали в лагерях и тюрьмах, толкались по приемным, стояли в очередях, писали заявления. Для маломальского восстановления справедливости требовались влиятельные ходатайства, связи, начальственные звонки. 31 марта они отправили заявление «В президиум сессии Верховного Совета СССР пятого созыва», в нем писали: «Состояние здоровья лишает нас возможности с необходимой энергией настаивать в Райжилотделе на немедленном предоставлении полагающейся нам по закону жилплощади».
Денег – не хватало. «Живем фактически в долг, причем без сколько-нибудь четких надежд, на что и как вылезем из этой трясины. Пока что погружаемся в нее глубже и глубже», – писал Андреев Гудзенко и жаловался на неудачу с японскими рассказами: «Абсолютно не понимаю, кому и для чего нужен их перевод на русский. Работа скучная, поглощающая много времени, оплачиваемая весьма скупо, а временами противная.
Опора – только внутри себя. Внешние тяготы жизни остаются тяготами, но я далек от тенденции придавать этим трудностям космическое значение. Есть внутреннее пространство, есть страны души, куда не могут долететь никакие мутные брызги внешней жизни»706.
7. Больница
7. Больница
Весной началось обострение стенокардии и атеросклероза, и 16 марта он слег. В одной комнатке оказалось двое больных. Ему запретили двигаться, заниматься рекомендовали не больше часа в день. Жена после рентгенотерапии лечилась от ожога и еле ходила. Выручали друзья и неутомимая Юлия Гавриловна. Японские рассказы измотали, он жил надеждой к 1 мая сдать в издательство законченные четыре рассказа – отработанный аванс и, если возможно, расторгнуть договор. Воодушевляло, что их денежные дела неожиданно поправились.
Через Союз писателей удалось выхлопотать Даниилу Андрееву, как сыну Леонида Андреева, персональную пенсию. А еще, несмотря на то, что право наследования истекло, получить гонорар за отцовскую книжку рассказов, правда, совсем небольшую. С 1956 года после многолетних перерывов Леонида Андреева стали издавать все чаще. «Очень многое делала для нас Шурочка, первая Данина жена. А по инстанциям ходила я, – свидетельствует Алла Александровна. – Мы получили деньги весной 58-го года, сорок тысяч. Их хватило на последний год жизни Даниила»707. Пенсию назначили – 900 рублей.