– Ну как ты не понимаешь, что не нужно мне этого лифта! Как ты не понимаешь, что, только поднявшись по этой белой лестнице, я почувствую, что вернулся из тюрьмы, только тогда будет освобождение.
И мы пошли пешком. Он тяжело опирался на мое плечо, мы останавливались через каждые несколько ступенек, но поднялись – освободились, вернулись из заключения»700.
Мнения их разделились: Алла Александровна была в восторге, а ему по-настоящему понравились «только отдельные места».
В начале декабря пришло горькое, впрочем, ожидаемое известие: 30 ноября умер Александр Добров. «Последние месяцы его жизни были превращены в сплошную цепь мучений благодаря сочетанию туберкулеза легких с циррозом печени. Умер, однако, тихо – спокойнее, чем можно было ожидать»701, – писал Андреев брату в Нью-Йорк.
В декабре у Аллы Александровны стала расти опухоль, удаленная три года тому назад в лагере. В начале января ей сделали операцию, определив опухоль как фиброму. К тому же у нее обнаружились малокровие и базедова болезнь.
6. Письмо в ЦК
6. Письмо в ЦК
Рассказами Фумико Хаяси Андреев надеялся заняться в Доме творчества писателей в Малеевке, куда они приехали 14 января 1958 года. Путевку ему дали как сыну Леонида Андреева. Алла Александровна в Малеевку отправилась сразу же после снятия швов, чуть ли не из самой больницы, и первые дни по приезде лежала в постели. Потом поднялась и даже ходила на этюды. «Конечно, нас разглядывали: сын Леонида Андреева!.. Вышел из тюрьмы… – вспоминала она малеевские недели. – И все с изумлением смотрели, как я бегала зимой на этюды. Почти десять лет я прожила без живописи и теперь не могла остановиться. С нами вместе жил в Малеевке кто-то из Кукрыниксов, и он мне сказал: “Видно, до чего же Вы по живописи изголодались!”
С Малеевкой связано несколько забавных эпизодов.
Даниил там читал свою поэму “Рух”. На чтение к нам в комнату пришло человека четыре, из которых я помню только чью-то жену, тоже писательницу. Кто-то из них очень смешно отреагировал:
– Позвольте, это что… монархическая вещь?
Даниил ответил:
– Нет, это русская вещь.
Неожиданный переполох в писательской среде вызвало Данино хождение босиком. Он очень любил ходить босиком по снегу. Даже в тюрьме ему это разрешали. В Малеевке в те дни, когда Даниил чувствовал себя лучше, мы уходили подальше в лес, чтобы никто не видел, как он разувается.
Однажды в конце прогулки, когда Даниил уже обулся, недалеко от малеевского дома, выяснилось, что мы что-то потеряли. Я вернулась в лес, потом той же дорогой пошла обратно и вижу: стоит группа писателей, человек шесть, носами вниз: что-то разглядывают. Что же? Следы босых ног на снегу! Совершенно обмерев, прохожу мимо, а они серьезно рассуждают.