К девяти утра я прибыл на переговорный пункт почтового отделения ярмарки. Расчет был на то, что часовой пояс Багдада, отстоящий на час от Москвы, по сравнению с Лондоном составляет три часа разницы. Значит, сейчас в столице Британии — шесть утра.

Дождавшись девяти тридцати, я звоню Барону сам, лишь предупредив телефонистку, что буду говорить с Лондоном. Теперь она лишь проследит за временем, чтобы верно получить с меня деньги. Как уже не раз, расчет оправдался. Чисто по-английски, Барон был не только джентльменом, но и «рабом» привычек в быту — он был дома.

— С добрым утром, Николас! — не торопясь, обратился я к Барону, давая ему узнать меня. — Как погода в Лондоне? Летная?

— Максим, рад тебя слышать. Я ждал твоего звонка.

— Три дня назад я был еще в Европе, Николас, и только что оказался здесь, в Багдаде. На промышленной ярмарке.

— Летишь через Европу? Когда будешь возвращаться? — бодро спросил Барон. — Звони!

Столь короткий разговор содержал все необходимые данные для встречи. Согласно нашей договоренности, полученные Бароном сведения означали: я жду его через три дня на выставке. Место встречи — информационное бюро либо деловой центр. Причем до обеда, начиная с девяти тридцати — время звонка, в информационном бюро, а после обеда, то есть после двенадцати — деловой центр.

Слова, что он ждет меня в Европе, говорили: «я могу прибыть в Багдад в назначаемое время». Так, первый шаг к встрече с Бароном сделан. А пока, до его приезда, рутинная работа на выставке. Время скрадывало жадное внимание к жизни на улицах города, особенно его набережная, растянувшаяся на километры.

Известно, что арабские цифры, которыми мы пользуемся, вовсе не арабские, а индийские. Арабские — другие, но здесь, в стране, они легко запоминаются: номерные знаки на автомашинах пишутся в двойном варианте. Так же и на монетах, поэтому с цифрами я разобрался в один день. Но на этом мои познания арабского закончились.

Обычно вторую половину дня я проводил в гостиничном номере — в прохладе, а вечерок, перед заходом солнца, — на набережной. На улице было трудно оставаться не только из-за солнца, но и после хотя бы слабого дождя — духота неимоверная, хуже парилки.

Окна номера выходили на тихую улочку с двориком школы. Перед началом занятий дети выстраивались на линейку. Им что-то говорила учительница — как я заметил, в школах преобладают женщины, — а после поднятия флага один из учеников выкрикивал что-то вроде лозунга, другие подхватывали, и все это напоминало наше пионерское: «Будь готов! Всегда готов! Как Гагарин и Титов!»