Биографии и МемуарыМой друг Адольф, мой враг Гитлерстр 214
Светлый фон
Боденшац в роли эмиссара. – Вызволение Эгона. – Подкуп, просьбы и угрозы. – Предупреждение Райхенау. – Чужестранец не враг. – Угри в купальном домике. – Забитые казармы в Канаде. – Триумф Хаусхофера. – Предложение Рузвельту. – Государственный заключенный в парке Буш-Хилл. – Отчеты президенту. – Нет стимула для революции. – Игнорирование черного списка. – Возращение в руины. – Мир не для Гитлеров

 

Ни в одном изгнании нет ничего приятного, и мой случай не исключение. Я некоторое время оставался в Цюрихе в укрытии, занимаясь в основном лихорадочными попытками тайно вытащить Эгона из Германии к себе, пока нацистские власти не узнали о моем местонахождении и не стали следить за перемещениями моей семьи через границу. Он все еще был в школе в Штарнберге и жил в кошмаре обмена осторожными телефонными звонками с его директором по вопросу оформления паспорта в то самое время, когда в Уффинге, не далее чем в двадцати километрах, полиция выписала ордер на мой арест.

Я остановился в отеле «Баур о Лак» под именем доктора Францена и большую часть времени проводил, спрятавшись в комнате на верхнем этаже. Тем не менее я не мог оставаться там целый день, и, видимо, один из военно-морских атташе из американского посольства в Берлине увидел меня в фойе. Вскоре после этого, а это было примерно в середине марта, он оказался на приеме со своим послом и услышал, как мистер Додд и Луис Лохнер обсуждали, что они не видели меня уже три или четыре недели, и спрашивали друг друга, не видел ли кто меня. Он тут же рассказал, что видел меня в Цюрихе, и эта новость скоро дошла до канцелярии.

Результатом стала лавина попыток, конвульсивно продолжавшихся пару лет, убедить меня вернуться обратно. Доводы варьировались от заявлений, что вся та история была не более чем шуткой, до категорических приказов, подкупов и угроз. Для непосредственных контактов со мной был выбран Боденшац, чье имя с изумлением я услышал от швейцара отеля «Баур о Лак» примерно через пять недель после моего приезда. Он привез письмо от Геринга, в котором он сердечно, на ты, пытался убедить меня, что этот случай был всего лишь грубой игрой, «целью которой было заставить меня пересмотреть некоторые мои чрезмерно дерзкие замечания», и давал слово чести, что я могу вернуться в Германию и он гарантирует мне абсолютную безопасность и свободу. Там даже был от руки написанный постскриптум, где Геринг писал: «Я надеюсь, ты примешь мое слово». Я уже не собирался быть одураченным так просто, поэтому просто слушал выспренные речи Боденшаца. Моей главной заботой было выиграть время, пока я не вытащу своего мальчика, и не сказать ничего, что могло бы впутать в это дело Фроделя, если он действительно дал мне возможность бежать. Я гневно кричал, что это постыднейший факт, что со мной обращались самым унизительным образом и что мне нужно время обдумать эту ситуацию. Боденшац собирался уехать в «Арозу» на пару дней, а потом вернуться за ответом.