Я внезапно понял, каким наивным глупцом я был. Я сам вошел прямо в ловушку. «Вы спятили, Фродель, – воскликнул я смущенно. – Это же смертный приговор. Кто дал вам такой приказ?»

«Этот приказ я получил в запечатанном конверте за две минуты до посадки на самолет. Он подписан лично Герингом. Я ничего не могу поделать. Приказ есть приказ».

«Фантастика, – воскликнул я, – если они хотят от меня избавиться, то есть более простые способы сделать это. Зачем тратить бензин. Зачем нужен весь этот цирк с фотографами, самолетами и пилотами? И зачем втягивать в заговор столько людей – Видеман, Берндт, Боденшац, Геринг, – это слишком невероятно…»

«Я этого не понимаю, герр доктор, – сказал Фродель. – Мне сказали, что вы вызвались добровольцем на эту миссию».

«Добровольцем? – пролепетал я. – Меня вызвали в канцелярию сорок восемь часов назад и приказали встретиться с Фаупелем в Саламанке. Тогда я впервые об этом услышал. Я не говорю по-испански и плохо по-французски, и вряд ли сумею выбраться. Они сразу же схватят меня. Фродель, здесь должна быть какая-то ошибка. Сядьте где-нибудь и позвоните в Берлин, мы сможем все выяснить». Фродель пожал плечами: «Не получится, герр доктор, у меня строгий приказ. Попробуйте сохранять спокойствие, посмотрим, что будет. Я такое уже видел. Куда ни посмотришь, ничего, кроме гадостей».

Что за способ убить человека? Я видел, как работает их мозг. Все тщательно скрыто, и надоедливый Ханфштангль убран с дороги. Я практически видел заголовок в Völkischer Beobachter. «Глава отдела иностранной прессы Ханфштангль погиб, выполняя секретное задание», после чего, вероятно, следовал бы хвалебный некролог. Все мило, аккуратно, с сожалением – и конец. Третий человек снова появился в кабине, и Фродель попросил меня пройти в салон.

Спустя примерно полчаса из одного из моторов донесся стук. Фродель сразу же сбавил обороты. Нас кинуло вперед. «Что-то не так, – прокричал Фродель, многозначительно посмотрев на меня. – Я должен посадить самолет и посмотреть, в чем дело». Я вполголоса благословил его. Все еще оставался шанс. Мы приземлились на небольшом аэродроме, окруженном соснами. Это оказался Вальдполенц, недалеко от Лейпцига.

Место казалось практически заброшенным. Не было видно ни одного техника. Возможно, они закончили работу в этот день, и Фродель пошел искать коменданта. Мои попутчики казались совершенно сбитыми с толку таким поворотом событий и не знали, что делать дальше. В этом я увидел свой шанс. Это было очень в духе Третьего рейха. Приказ есть приказ, он не допускает никакой свободы. Если вам не удается его выполнить, нужно ждать новых приказов. Вероятно, они получили лишь простейшие инструкции, и даже у типа из гестапо, наверное, сложилось впечатление, что он был там, только чтобы помочь выполнить рискованное, но совершенно конкретное задание. Мы нашли кафе, и я заказал всем выпить в надежде выиграть время. Фродель присоединился к нам, сказав, что нет никакой надежды починить мотор до следующего дня и что комендант может через двадцать минут дать нам машину, которая доставит нас в Лейпциг, где можно переночевать. Я подумал о виденных мною густых лесах и посмотрел на гестаповца. Я должен был выбраться отсюда любой ценой.