Весь следующий день Тимошенко, Хрущев и Баграмян посвятили подготовке нового плана по овладению Харьковом и вечером доложили его Верховному Главнокомандующему. На этот раз Баграмян поехал в Кремль в новом генеральском обмундировании: рано утром к нему явился закройщик – об этом позаботился Сталин, – и за день обмундирование сшили. Такая забота кое-что да значила…

Но и новый план не удовлетворил Ставку: требовалось чрезмерное количество сил и средств. Авторам плана было сказано, что примут только тот вариант наступления, в котором задача будет ограничена возвращением Харькова и не потребует крупных резервов.

Два следующих дня Тимошенко, Хрущев и Баграмян перерабатывали план. Вечером 30 марта они доложили его Ставке в присутствии членов Политбюро. Теперь план приняли. Шапошников, Василевский и Тимошенко уехали, а Хрущева и Баграмяна пригласили на квартиру Сталина.

Только сели за стол – сигнал воздушной тревоги; Станин пренебрежительно махнул рукой:

– Никуда не пойду!

Но Молотов настойчиво, не терпящим возражения тоном напомнил:

– Товарищ Сталин, есть решение Политбюро – его члены обязаны соблюдать элементарные требования безопасности.

Все спустились в бомбоубежище…

С начала мая 1942 года положение на южном участке советско-германского фронта стало резко ухудшаться. И, как всегда в таких случаях, именно в том месте, где менее всего это можно было ожидать.

Крымский фронт под командованием генерала Д. Т. Козлова в составе 47, 51-й и 44-й армий был сформирован в начале года с целью освобождения Крыма. В феврале – апреле его войска трижды пытались прорвать оборону противника, но успеха не добились. Перейдя к обороне, командование фронта сохраняло наступательную группировку войск, а на укрепление своих позиций внимания не обращало. Не приняло мер командование фронта и получив сведения о готовящемся наступлении противника. Такая беспечность, по-видимому, объяснялась тем, что войска Крымского фронта существенно превосходили противника и в живой силе, и в технике. Не исправил ошибок командования фронта и начальник Главного политического управления Красной Армии армейский комиссар 1-го ранга Л. 3. Мехлис, находившийся в Крыму с марта в качестве представителя Ставки.

Ставка строго взыскала с виновных. Мехлис был снят с поста заместителя наркома обороны и начальника Главного политического управления и понижен в звании на две степени – до корпусного комиссара. Больше его уже не посылали представителем Ставки. Д. Т. Козлов и член Военного совета Ф. А. Шаманин также были сняты с постов и понижены в звании. Подобные наказания получили и несколько других генералов. Повторяем, наказание было суровым, но оно все же не шло в сравнение с карой, постигшей Д. Г. Павлова и его штаб в начале войны. Видимо, Сталин теперь учитывал и другие обстоятельства, находившиеся вне пределов воли и воздействия Ставки и подчиненных ей командиров всех степеней.