Далее следовали пророческие слова:

«Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство Германское – остается».

Эти слова, произнесенные в самый разгар жестокой битвы, дорого стоили. Ведь не только в Берлине, но и в Лондоне, и в Вашингтоне не верили в грядущую победу России. И вот тогда Сталин произнес слова, и вполне доброжелательные, не только о великом германском народе, но, по сути, и о сохранении германской государственности.

И такое прозвучало в пору, когда правители Великобритании и Соединенных Штатов вынашивали планы раздробления Германского государства и уже прямо приступили к уничтожению немецкого населения посредством террористических бомбардировок, поражавших жилые кварталы городов вместе с бесценными памятниками культуры.

Реально оценивая свои силы и средства, Верховный Главнокомандующий полагал, что весной 1942 года Красная Армия не сможет еще развернуть крупные наступательные операции. Поэтому он считал самым выгодным в ближайшие месяцы ограничиваться активной обороной, проводя, однако, частные фронтовые наступательные операции. Начальник Генштаба Шапошников твердо стоял на том, чтобы ограничиваться активной обороной, измотать и обескровить врага и лишь затем, накопив резервы, переходить к широким контрнаступательным действиям.

Но работа над планом кампании продолжалась – выдвигались и другие предложения. В частности, командующий Западным фронтом Жуков настойчиво предлагал нанести противнику мощные удары на западном стратегическом направлении с целью разгрома вяземско-ржевской группировки врага. В свою очередь, командование Юго– Западного направления предлагало провести в мае большую наступательную операцию силами Брянского, Юго– Западного и Южного фронтов.

Окончательный вариант плана действий был выработан в конце марта на совместных совещаниях ГКО и Ставки.

Вечером 27 марта 1942 года Главком Юго-Западного направления С. К. Тимошенко, член Военного совета направления Н. С. Хрущев и начальник оперативной группы направления И. X. Баграмян были вызваны в Ставку. Докладывать должен был Баграмян. Он, до того не видавший Сталина вблизи, очень волновался, хотя все документы, карты и расчеты помнил наизусть. Дополнительной причиной для волнения было то, что обмундирование генерала оставляло желать лучшего.

Началось обсуждение доклада, и сразу же обнаружилось, что Ставка не может согласиться с масштабным наступлением, планируемым командованием Юго-Западного направления.

Сталин говорил:

– Если бы мы своевременно и в достаточном количестве могли выделить просимые вами резервы и вооружение, то предлагаемый вами план был бы приемлемым. Но вся наша беда в том, что в настоящий момент мы не располагаем резервами для такого большого усиления Юго-Западного направления.