Хотя во время визита соблюдались все обычные формальности – чаепитие с королевой-матерью, возложение венка на Могилу Неизвестного Солдата, – все детали были тщательно продуманы, чтобы угодить этому особому гостю. Помня о биологических часах Манделы, Королева перенесла начало государственного банкета на полчаса, чтобы к 10 часам вечера ее высокий гость успел улечься спать в предоставленных ему Бельгийских апартаментах Дворца. Хотя дресс-код, как всегда, предписывал фрак и белый галстук, Королева ясно дала понять, что Мандела волен явиться в своем собственном варианте вечернего наряда – без галстука, но с орденом Заслуг на шее. Визит проходил в то время, когда каждому официальному гостю Великобритании непременно подавали британскую говядину в знак поддержки сельскохозяйственной промышленности после международного эмбарго на британскую говядину[287]. Мандела, однако, не любил красного мяса. Поэтому Королева распорядилась включить в меню камбалу, индейку под соусом карри и меренги с клубникой и лимоном, а также шампанское Louis Roederer и шардоне 1993 года из Южной Африки.

Против обыкновения за обедом государственный гость оказался сидящим между двумя королевами, ибо королева-мать твердо решила присутствовать на обеде за три недели до своего девяносташестилетия. Сама Королева пошла на оставшийся почти незаметным, но важный уступок в честь нацеленного на будущее визита. Хотя за год до этого в Кейптауне она появилась в бриллиантах, подаренных ей на двадцать первый день рождения, в этот раз она решила не надевать никаких украшений из Южной Африки. Выбор других драгценностей был велик, однако она решила не давать повода к разговорам о минувших временах, не говоря уже о дебатах о том, не следует ли вернуть камни. Вместо этого она надела Русскую тиару из коллекции королевы Марии. В своей речи она вновь обратила внимание на личный пример своего гостя:

– Вы обеспечили лидерство и своей готовностью обнять своих бывших тюремщиков взяли курс на национальное примирение.

Мандела в свою очередь не стал упоминать ни о колониализме, ни о санкциях, он был краток и заявил, что «антагонизмов прошлых веков больше нет».

Популярность Манделы приводила к тому, что везде, где он появлялся, воцарялся благожелательный хаос. Когда принц Уэльский взял Манделу с собой в Брикстон на юге Лондона, визит пришлось свернуть после того, как тысячи людей запрудили маршрут прогулки. Когда принцесса Зенани отделилась от основной делегации, «спасателям» пришлось пробивать себе дорогу, чтобы освободить ее. Когда Мандела обратился к обеим палатам парламента, несколько депутатов и сотрудников привели с собой детей, чтобы те услышали первого иностранца за более чем тридцать пять лет приглашенного выступить в Вестминстер-холле, самом большом зале парламента. Президенты Рейган и Клинтон обошлись Королевской галереей.